Алексей Кайдалов: “Стройка — любимое дело в жизни”

— Вы были знакомы с главой Карелии до того как он пригласил вас сюда работать?

— Нет. Я, безусловно, слышал о работе Артура Олеговича в Москве, но лично мы не пересекались. Я был приглашен по рекомендации людей, с которыми работал раньше.

— Как вы принимали решение о переезде в Карелию, почему согласились?

— Дело в том, что последние годы я работал вне своего родного Санкт-Петербурга и уже привык к перемещениям, к работе в разных регионах. Поэтому для меня переезд в Карелию не был по сути сменой образа жизни — я долго был в Москве, потом в Ненецком автономном округе. Кроме того, Карелия — это все-таки северо-запад и находится сравнительно недалеко от Петербурга, где живет моя семья — жена, взрослые дети и внуки. Это послужило финальным аргументом.

— Такая работа, связанная с переездами, — ваш сознательный выбор или просто так складываются обстоятельства?

— Скорее всего, это обстоятельства. Сегодня меняется сама идеология трудоустройства. Мы движемся к западной схеме. Уходит в прошлое советская модель, когда люди вели оседлый образ жизни: работали там, где родились, учились и создавали семью. На Западе уже давно принято довольно много перемещаться, меняя места работы. Есть даже мнение: если человек больше двух-трех-пяти лет находится на одном месте, значит, его карьера не развивается.

Хотя признаюсь, я себя вне Петербурга лет до сорока не представлял в принципе. У меня здесь все знакомые, близкие, однокашники, дети в конце концов. Но возникли обстоятельства: от министра транспорта (в то время эту должность занимал Максим Соколов) поступило приглашение на работу в Москву. Я стал руководителем федерального государственного предприятия «Администрация гражданских аэропортов». Эта организация занимается всеми аэропортами России, их реконструкцией, вопросами земельных отношений, проектированием. Это подведомственная структура Росавиации — так я оказался в авиационной отрасли.

До этого я занимал должность заместителя председателя комитета по строительству правительства Санкт-Петербурга на протяжении почти шести лет. Отвечал в том числе и за одно из сложнейших направлений — снос ”хрущевок” и строительство на их месте нового современного жилья. Сейчас эта работа уже второй волной активно ведется в Москве. А в Питере мы в тот момент осуществляли запуск механизма, утверждали программу, объясняли ее суть людям. Я сам много общался с жителями, и часто это было очень непросто.

Я также занимался в администрации строительством жилья для военных. Тоже сложная тематика: взаимодействие с федеральным центром, много вопросов, связанных с законотворчеством.

Буду откровенен: в тот период я в определенной мере тяготился тем, что был в отрыве от реального производства. До прихода в стройкомитет я работал у крупнейших застройщиков Санкт-Петербурга и отвечал именно за производственные вопросы. Мы много и качественно строили, осваивали новые технологии. По объему вводимого жилья Петербург тогда фактически догнал Москву — такого не было с советского периода. Стройка — мое по-настоящему близкое и самое любимое дело в жизни.

— И тем не менее сегодня вы чиновник…

— Госслужба и производство во многом пересекаются, просто условия разные и стиль жизни, соответственно, разный. Но я рад, что и в чиновничьей карьере я остаюсь строителем. Например, в качестве вице-губернатора Ненецкого автономного округа я отвечал за все строительство в регионе: жилье и транспорт, связь и энергетика. Там большая территория, малочисленное население и проблемы, сходные с теми, которые мы встречаем в Карелии. Но условия экстремальнее, острее.

— Как вам тогда дался переезд из столицы на север чисто в житейском плане?

— Безусловно, для меня это была очень сложная ситуация, приходилось ко многому привыкать. Во-первых, очень маленький город — 23 тысячи человек. Я многих знал лично. Не надо никаких “прямых линий” и встреч с населением: зашел в магазин — сразу в курсе всех проблем. И нет уж возможности спрятаться за спины коллектива, закрыть дверь кабинета.

Более того, надо понимать, что Ненецкий округ соединен с Большой землей только воздухом и рекой, связи с автомобильными дорогами России там нет. Нашей администрации под руководством губернатора Игоря Кошина тогда удалось возобновить остановленное строительство дороги Нарьян-Мар – Усинск. Это сложнейший проект, дорога, которая проходит через тундру, со всеми вытекающими проблемами. Это было оно из ключевых решений для региона, и я надеюсь, что строительство будет завершено. Работа в Ненецком автономном округе стала для меня колоссальным опытом, который, безусловно, пригодится Карелии.

— Можете привести пример одной из проблем, которую Карелии еще решить не удалось, а в НАО вы с ней справились?

— Я знаю, в Карелии очень большая проблема – это расселение аварийного жилья. В Ненецком округе мы выполнили программу расселения одними из первых в России. Причем без привлечения средств Фонда ЖКХ — за счет средств региона.

— Что вы скажете о дорогах Карелии? Они действительно настолько плохи?

— Видел я, конечно, и похуже, но назову цифру, которая скажет всё за меня: у нас только 32% дорог находятся в нормативном состоянии.

— Мы много слышим о том, насколько ремонт дорог трудная и многоэтапная задача. Можете дать простой ответ: в принципе реально привести наши дороги в порядок? Или это вечная проблема, которую мы до конца не решим никогда?

— Возьмите федеральные дороги. 10 лет назад они были в том же состоянии, что сегодня региональные. А теперь 80-85% из них соответствуют нормативу. Да вы и сами наверняка всё видите — хотя бы по трассе “Кола”, с которой принято сопоставлять всё остальное. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, да, проблема с дорогами решаема. Но у предыдущего руководства республики она не была в приоритете.

Я обычно сравниваю дорогу с металлургическим производством. Оно непрерывно. И как только мы хотим его остановить, мы останавливаем его навсегда. Домна не может, не работая, продолжать свое функционирование. Соответственно, и дорога. Если она работает, ее должны правильно содержать, вовремя ремонтировать, и тогда люди смогут по ней комфортно передвигаться. Как только что-то из этой цепочки выпадает, мы получаем то, что видим в Карелии. Здесь лет десять, а то и дольше, глобально дорогами не занимались.

Сейчас в Карелии мы обязаны в рамках содержания дорог сделать максимум, чтобы создать базу в масштабе всей республики. Это сложно, учитывая небольшие финансовые средства, но, тем не менее, это надо сделать — впереди зима, и ее надо пережить без таких проблем, как в прошлый сезон.

— Ездите ли вы сами за рулем?

— Я давно уже не езжу за рулем. И не потому, что у меня есть персональный водитель. Я был в двух очень серьезных авариях, и после этого не вожу машину в принципе. Езжу либо общественным транспортом, либо с кем-то.

— Как вы видите будущее нашего аэропорта и авиасообщения в Карелии?

— Только в самых хороших красках. Реконструкция аэродромной инфраструктуры уже завершена, всё соответствует международному уровню. Сейчас обновления требует аэровокзал. Я имею в виду и само здание, и территорию при нем, парковку. Решения эти приняты, есть соответствующие финансы федеральной целевой программы «Развитие Карелии до 2020 года». И я надеюсь, что к 100-летию республики мы завершим строительство аэровокзального комплекса. У меня есть опыт реализации подобных проектов. За время работы в Администрации гражданских аэропортов мы реконструировали и подготовили в Универсиаде аэропорт Казани, прошли реконструкцию сочинского аэропорта перед Олимпиадой. Были еще Курилы и московский авиационный узел (аэропорты Шереметьево, Внуково).

— Дайте ваш экспертный прогноз: будем ли мы в Карелии больше летать?

— Конечно, будем. Сейчас рейсов маловато, безусловно. Ежедневный рейс S7 в Москву загружен. Уже есть все договоренности с авиакомпанией «Победа» — начиная с середины ноября начнутся полеты во Внуково. Сначала три-четыре раза в неделю, с весны 2019 года предполагается ежедневный режим. У нас сейчас уже выполняются полеты в Архангельск. Загруженность постепенно увеличивается. Мы предполагаем запуститься с «Северсталью» в Череповец, говорим о южном направлении с компанией «Азимут». Я уверен, что мы в следующем году запустим отсюда прямые рейсы в Симферополь, и возможно, в Сочи.

— А в Петербург?

— Направление Петрозаводск — Санкт-Петербург мы прорабатываем. Но наши расчеты и статистика не подтверждают заинтересованность населения — железной дороги пока хватает. При это мы думаем возобновить рейсы в Финляндию. Уже провели переговоры. Также хотим возродить региональную авиацию, она была здесь хорошо развита в свое время: летали в Пудож, в Костомукшу, в Сортавалу, когда еще был аэропорт в Песках и целая система полетов внутри региона. Хотя и на стареньких Ан-2, но народ летал. С учетом того, что дороги всегда были не очень хорошего качества, это было востребовано.

В первую очередь сегодня мы рассматриваем Костомукшу и Сортавалу — в ФЦП запланированы деньги на реконструкцию посадочных площадок. Дальше будем смотреть Пудож, возможно, Кемь. Может быть, будут полеты на Соловки.

— Расскажите о вашем опыте работы в Росатоме.

— В Росатом я пришел по приглашению руководства корпорации в качестве руководителя петербургского «Атомэнергопроекта». Это институт с долгой историей и очень большим коллективом, проектировавшим практически все объекты атомной отрасли в нашей стране и многие за рубежом.

При моем участии шло проектирование и строительство сооружений Ленинградской АЭС-2.

В атомной сфере я получил серьезнейшие компетенции и сегодня хочу поблагодарить людей, с которыми в то время работал, — они во многом мне помогали.

— После таких крупных проектов вы не воспринимаете свою работу в Карелии как определенное понижение в карьере?

— Абсолютно нет. Это один из логичных этапов моей карьеры как чиновника в строительной сфере. В жизни я был и госуправленцем, и менеджером частных компаний. Но, за исключением службы в армии и непродолжительной работы в ВЛКСМ, я всегда был связан со стройкой, только в разных отраслях — дороги, промышленность, авиация. Я говорил: я считаю себя однозначно строителем. И сейчас занимаюсь любимым делом.

Хотя как человек, который родился в Санкт-Петербурге, я всегда хотел связать свою судьбу с морем, по первому образованию я судомеханик. Окончил Ленинградский институт водного транспорта. Мечтал ходить в море. Очень серьезно занимался парусным спортом и был в составе сборной Ленинграда. Мой дед по линии отца — военно-морской офицер, прошел войну, жил и скончался в Петербурге. Мой отец окончил тот же институт, что и я, но по состоянию здоровья работал на берегу. С морем были связаны и мой дед по маминой линии, и мама, и брат — у нас большая династия выпускников Ленинградского института водного транспорта.

— Почему тогда вы все-таки не стали моряком?

— Можно долго об этом рассуждать, но моя морская история не случилась. Это жизненные обстоятельства.

— Вы не жалеете?

— Море… Оно всегда со мной.

Над проектом работали:
Мария Лукьянова
Анастасия Залазаева
Леонид Николаев

Источник