Игорь Корсаков: “Я перед совестью всю жизнь отвечаю!”

Игорь Корсаков честно признается, что многое начинает в Карелии здесь с нуля, но дело свое знает: у него высшее медицинское образование, почти 20 лет опыта госслужбы и возможность консультироваться с лучшими врачами России.

— Почему вы в свое время вы ушли из медицины?

— У меня были личные обстоятельства и пришлось делать выбор. К тому моменту я уже работал ЛОР-врачом после института. Я из семьи медиков, родители и почти все родственники — врачи: отец — травматолог, мама — эпидемиолог. В мединститут я поступал сознательно, после армии, и у меня было время подумать. Пока служил, готовился к поступлению, в нарядах читал учебники, как сейчас помню: Хомченко“ Пособие по химии для поступающих в вузы”…

— Когда вы шли учиться, родители как-то наставляли вас в профессии? Какие-то важные вещи, принципы?

— Я все понимал про профессию врача на примере своих родителей — видел, как они жили. Вернее, я их практически не видел. Мама постоянно была в разъездах. Отец тоже пропадал на работе: его часто вызывали по ночам. Я навсегда запомнил фары машины, два часа ночи, подъем, одеваться и вперед. Отец уезжал – значит, надо было кому-то помочь.

— Кем вы сегодня себя считаете по профессии? У вас три образования: медицинское, юридическое и менеджерское.

— Давайте вместе думать. Наверное, я сегодня я уже не врач. Для того, чтобы быть врачом, нужно постоянно практиковать. Сказать, что я юрист… Да, у меня есть высшее юридическое образование, и раньше я участвовал в судебных процессах, исполнял решения суда (речь об Управлении Федеральной службы судебных приставов — прим. ред.). Но сегодня я этим больше не занимаюсь. Образование, которое я получил в нижегородском РАНХиГС, называлось «Государственное и муниципальное управление». Кто я сегодня? Менеджер? Отчасти, да.

— Чиновник? Как вы, кстати, относитесь к этому слову? Многие его недолюбливают.

— Очень хорошо отношусь! Чиновник – это тот человек, который решает вопросы в интересах населения, в интересах той земли, где он живет. Так должно быть. Сейчас у нас сформировался образ чиновника, который далек от народа, мало что понимает, живет только ради себя. Но я считаю, что это не так. Я много ездил и знаю огромное число людей во власти, всецело отдающих себя работе. Я могу простой пример привести: вы даже не подозреваете, в каком режиме работает наш глава. Сегодня в Москве, а завтра уже в самом отдаленном районе Карелии. Такой ритм надо еще выдержать!

Для меня чиновник – это хорошее, правильное слово. Это человек, который действительно посвятил себя служению государству. Служба — это нечто большее, чем работа. Когда мы служим, мы присягу принимаем. Я лично дважды произносил: “Клянусь России, клянусь народу…” И я за эти слова перед своей совестью всю жизнь отвечаю. Вне зависимости от того, какая теперь у меня должность.

— В чем вы видите сейчас конкретную, прикладную задачу своей работы в должности заместителя премьер-министра по вопросам здравоохранения и социальной защиты?

— Если по социальной защите, то я формулирую так: все, кто действительно нуждается, должны получать адресную помощь. Для этого мы сейчас меняем систему учета и контроля в области социального обслуживания. В здравоохранении мой приоритет — организация первичной медицинской помощи. Да, мы сегодня имеем высокую смертность, в основном по сердечно-сосудистым заболеваниям и по онкологии. Но почему мы выявляем эти заболевания на поздних стадиях? Были ли пациентам своевременно проведены профосмотры, диспансеризация? Нам надо создать условия, при которых фельдшеры и врачи на местах знали бы каждого своего пациента и следили за его здоровьем на протяжении всей его жизни. А сами пациенты были бы активно в этом заинтересованы.

— Как сложились ваши отношения с новыми коллегами и подчиненными в Карелии? Не жалеете о ставшей скандальной резкой фразе в адрес карельских главврачей: “Пощады не будет никому”?

— Вы считаете, что это слишком резкая фраза? Согласен, она не рядовая. Но я ее произнес в тот момент, когда у нас было большое количество проблем: с закупкой лекарственных препаратов и детского питания по всей республике. Передо мной сидели главврачи, а на столе лежали документы, из которых было видно, что 12 из 47 медицинских организаций в республике имеют просроченную кредиторскую задолженность порядка 156 миллионов рублей. И штрафов, согласно отчету Фонда ОМС, еще на 340 миллионов рублей. Итого почти полмиллиарда бюджетных средств уходят не туда. Я обратился к главврачам с вопросом: “Как вы допустили такую ситуацию?” Если вы стали менеджерами, работайте эффективно. А если будете продолжать в том же духе — никакой пощады не ждите.

Кто-то из СМИ потом написал, что так можно разговаривать с алиментщиками, но не с врачами. А я не согласен. Давайте посчитаем: алиментщик, когда не заплатил, он кому плохо сделал? Жене, детям? А главврач, когда детское питание не закупил, то сотни детей в районе останутся голодными.

— Результат у ваших слов был?

— Сегодня, например, у одного из руководителей, к которому я обращался тогда, кредиторка сократилась почти в четыре раза, все штрафы, которые на него накладывает страховая компания, он оспаривает, до суда даже не доходит, их отменяют. Видя такую работу, я сегодня настроен снять выговор, который на него наложил министр. Вот вам конкретный результат.

— Можете назвать основной принцип, которого вы сами придерживаетесь как руководитель и исполнения которого ждете от подчиненных?

— Любой руководитель должен уметь принимать решения и отвечать за них. Я вообще запрещаю руководителям учреждений говорить “мы” и ссылаться на своих подчиненных. Приняли решение – отстаивайте его.

Считаю себя руководителям в какой-то степени авторитарным. Но я могу слушать подчиненных и всегда им говорю: вы на своих местах профессионалы больше, чем я. Если вы занимаетесь лекарственным обеспечением, вы лучше знаете, как должна быть выстроена система. Если возникли проблемы, промониторьте ситуацию, придите и скажите: “Есть три пути, по моему мнению правильный вот этот. Принимайте решение, Игорь Юрьевич”.

— Вам вообще в принципе сложно принимать решения?

— Я не из тех, кто мучается, страдает и ходит из угла в угол. Если надо решить, я решаю.

— А лично вас касающиеся решения тоже даются легко? Как определись с переездом в Карелию?

— Это было непросто. На тот момент у меня в Нижегородской области заканчивался контракт. За время своей работы я вывел управление (Управление Федеральной службы судебных приставов по Нижегородской области — прим. ред.) с 81-го места по России на 16-е. Я должен был уехать в Татарстан. Все было понятно и ожидаемо: я спокойно бы разобрался в ситуации и продолжил работать. Но Артур Олегович, зная мое образование и мои методы работы, предложил приехать в Карелию. И я понял, что определенный этап в моей жизни пройден и надо двигаться дальше. Ведь в свое время из Чувашии в Нижний Новгород мне тоже Артур Олегович предложил переехать. Я тогда вообще был первым в службе, кто сорвался с места. До этого мы, главные приставы, не меняли регион — гражданские ведь люди, хоть и в погонах, не обязаны переезжать по приказу.

— Вас не смущало, что вы настолько кардинально меняете сферу деятельности? Были приставом, а стали отвечать за соцзащиту и здравоохранение…

— Система управления, а тем более государственного, в целом универсальна. Но ограничения есть. Понятно, что министром здравоохранения я бы не стал — настолько глубоко я сегодня медицинскую специфику не знаю. Хотя уже сейчас достаточно уверенно себя чувствую, мы с Мариной Павловной (Марина Павловна Швец, министр здравоохранения Республики Карелия — прим. ред.) и с коллегами из других субъектов говорим на равных. Во-первых, потому что я быстро учусь и прилагаю к этому большие усилия. А во-вторых, у нас в институте выпуск был 160 человек. И сегодня это замминистры и главные врачи по всей стране. Мы с ними постоянно на связи, они во многом мне помогают.

И отдельное спасибо я хочу сказать своим коллегам здесь, в Карелии, я чувствую их поддержку, сегодня у нас со многими сложились отличные отношения. Мы говорим на одном языке.

— А житейские трудности, связанные с переездом, вас не пугали?

— Абсолютно нет. Но для меня непривычно, что мы с семьей оказались далеко друг от друга. Мои родители сейчас в Чебоксарах. Дочь в этом году поступила в московский мединститут – будет жить и учиться в Москве. Нам непросто жить на расстоянии. Но это наш семейный осознанный выбор. И он сделан.

— Вы легко адаптируетесь к новому месту?

— Я легко нахожу общий язык с людьми, быстро с ними сближаюсь. Это помогает.

— Вы доверчивы?

— Я верю людям, если речь идет о личных взаимоотношениях. Но проверяю информацию, если дело касается работы. Например, спрашиваю на совещании: “Почему вас не было?” Отвечают: “Ходил в горадминистрацию”. Тогда я поднимаю трубку и звоню в горадминистрацию.

— Неужели это действительно необходимо?

— В самом начале да. Для того чтобы принимать управленческие решения, я должен получать достоверную информацию. А если меня обманывают… Вот сейчас конкретный пример: мне нужно сделать так, чтобы, когда у нас отключают горячую воду, больница бы не страдала. Мне говорят: на это нужны десятки миллионов. Я начинаю проверять, консультируюсь со специалистами напрямую, прошу Минстрой дать оценку и в итоге получаю цифру в разы ниже. Предъявляю. Теперь коллеги знают, что я все равно дойду до истины.

Сегодня я очень глубоко, буквально до уровня специалиста, погружаюсь во все детали предмета, которым занимаюсь — только так я могу гарантировать качество своих решений. Конечно же, я не возьмусь давать клиническую рекомендацию по лечению больного пневмонией. Но моя обязанность — организовать все таким образом, чтобы в республике была пневмококковая вакцина.
— Как вы все-таки разделяете для себя ваши отношения с врачами и менеджерами в медицине?

— Я уже говорил: к врачу, к медсестре, к главврачу, который идет оперировать, я отношусь с огромным пиететом. Но когда вы садитесь в кресло руководителя, а в вашей больнице нет бинтов, и медсестра не знает, где взять медикаменты, вы плохой менеджер. Потому что ваша задача в данной ситуации — организовать лечебный процесс так, чтобы ваши подчиненные ни в чем не нуждались. И я буду за это с вас спрашивать. Но, повторюсь, в операционную я никогда не пойду. В противном случае любой врач может просто отдать мне скальпель со словами: “Оперируй сам”. И он будет прав.

— Что вы считаете самым большим успехом за вашу карьеру? Какое-то дело, например, проект или решение…

— Если честно, то есть одна ситуация, которую я хорошо помню. У нас в Нижегородской области, в райцентре Пильна была злостная неплательщица алиментов — женщина, лишенная родительских прав. Трое ее детей жили в детдоме. И мы решили ей помочь. Пролечили ее от алкоголизма, определили на работу, батюшку подключили. В итоге через полгода ее восстановили в родительских правах, вернули детей, дали землю, домик небольшой поставили, баньку построили. Дальше она выходит замуж, рожает еще троих, и теперь они всей семьей живут счастливо. Вот так должны работать чиновники: на любой должности нужно оставаться человеком.

Над проектом работали:
Мария Лукьянова
Анастасия Крыжановская
Сергей Юдин

Источник