Надежда Павлова: «Спасибо за зайчиков»

Сейчас Надежда Павлова, по мнению критиков и коллег, — «поразительное открытие», «Сенсация в мире оперы», «шикарная драматическая актриса, огонь», «трепетное сияющее сопрано», «новая звезда». Она спокойна, уверена в себе. Её движения на сцене компактны — вся энергия уходит в голос, легкий и нежный.

Со времени отъезда из Петрозаводска у артистки появилась своя страница в Википедии, звание заслуженной артистки России и столичное признание. Карельская публика смогла посмотреть на бывшую солистку нашего Музыкального театра другими глазами.

На концерте в Петрозаводске Надежда Павлова в сопровождении симфонического оркестра под управлением Валерия Платонова исполнила арии из своих партий в действующих спектаклях («Травиата», «Дон Жуан», «Сказки Гофмана», «Руслан и Людмила», «Царская невеста»), вокализ Рахманинова и его романс «Здесь хорошо».

«Республика» поговорила с артисткой о том, где ей сейчас хорошо, о желаниях, которых не нужно бояться, о детстве, о сыне и приметах.

Надежда Павлова говорит, что публике все равно, какое у артиста звание. Фото: Виталий Голубев

Надежда Павлова пела в Музыкальном театре Карелии с 2006 года. В 2012 году на конкурсе вокалистов Международного Собиновского фестиваля на артистку обратил внимание дирижер Валерий Платонов, который и пригласил её в Пермскую оперу, один из самых интересных сейчас театров в стране. Народную известность Надежде Павловой принесла роль Виолетты в спектакле «Травиата», который в 2016 году поставил в Перми режиссер Роберт Уилсон. Дирижером был Теодор Курентзис, знаменитый худрук Пермского театра. Видеозапись спектакля транслировалась в кинотеатрах в рамках проекта TheatreHD. В 2017 году за роль Виолетты Надежду Павлову наградили высшей национальной театральной премией «Золотая маска». Примерно в это же время она стала заслуженной артисткой России.

Петрозаводск — Пермь

— Наша сцена поменялась со времен вашего отъезда?

— У меня есть ощущение, что я вернулась в свою детскую комнату. Она мне кажется маленькой сейчас, а раньше казалась огромной, и я думала: как озвучить весь этот зал? Сейчас сцена уютная и родная, маленькая, красивая, ухоженная. Думаю, что петрозаводчанам повезло, что у них есть такой театр.

Надежда Павлова говорит, что на родине во Владимире никто и не знает, что она — знаменитость. Фото: ИА «Республика» / Сергей Юдин

— В интервью вы говорили, что в Петрозаводске вы играли зайчиков и белочек, и вам казалось, что карьере конец. Так и было?

— Да, я играла зайчиков и белочек в детских спектаклях. Режиссер Снежана Савельева тогда мне говорила: «Ты еще спасибо скажешь за эти роли». И это так, не у всех моих партнеров есть такой опыт. Я чувствую себя на сцене крепче и сильнее хотя бы потому, что обладаю опытом игры на сцене перед самой взыскательной аудиторией, я знаю теперь, как можно установить контакт с залом, у меня пройден хороший профессиональный тренаж. Я, в конце концов, могу сыграть роль! А тогда мне, конечно, было обидно: я окончила консерваторию, а мне «грибы» нужно играть. В каждом театре своя репертуарная политика. Артисты на нее не могут повлиять — нужно просто работать. Я реально думала, что вся моя жизнь будет связана с Музыкальным театром Карелии. Правда, мне очень хотелось петь оперу, я задыхалась, но постоянно себя осаживала. Что я видела до Собиновского фестиваля? В Петрозаводске я варилась в собственной кастрюльке, не совсем крепко стояла на ногах. Фестиваль прибавил мне сил и уверенности в себе. Потом меня пригласили в Пермь, и это было тоже испытанием, потому что я очень не люблю переездов. Думаю, что это был мой шанс.

Теодор Курентзис назвал Надежду Павлову прекрасной драматической актрисой и огнем. Фото: ИА «Республика» / Сергей Юдин

— Вы за эти последние годы, принесшие вам славу, поменялись внутренне?

— Наверное, сейчас я как ремесленник уверена в том, что я делаю. Да, у меня есть опыт. Но сомнения в себе тоже есть. Я считаю, что это нормально и необходимо даже для развития. Ощущения славы у меня никакого нет.

— Звание много значит для вас?

— Это много значит для моих родителей. Я не скрываю, что мой сын растет с ними, они целиком и полностью предоставили мне возможность развиваться творчески. Это серьезная жертва, тяжелая для всех. И, конечно, им приятно, что их дочь получила признание. Мне тоже это приятно. А публика меня и так любит, без звания. И легче работать мне не стало — так же много нужно учить и много работать.

— Когда вы поете, то не помогаете себе телом. Это после «Травиаты», где статичность артистов была заявлена как прием, у вас такая тактика?

— Я поняла, что, раскачиваясь, я отнимаю у себя много энергии. Движения забирают часть выразительности голоса. Со временем я научилась пользоваться только голосом.

«Травиата»

— «Травиата» Уилсона вообще поменяла что-то в вас?

— Конечно, эта работа стала определенной ступенью в моей жизни. С такой командой суперпрофессионалов самого высокого класса я еще не работала. Команда международная, каждый до нюанса знает свои обязанности. Для нас это непривычно. В России все ж есть это: «Да ладно, потом успеем!» Там — нет. Все выверено, все вовремя, все точно, потому что все — деньги. Мы не такие. Мы можем задержаться на репетиции, они — нет. Еще понравилось, что режиссер не требовал, чтобы все составы сидели в зале и смотрели, как работают другие. Здесь каждый состав имел свое репетиционное время. И, конечно, я до этих пор не сталкивалась с такой авангардной режиссурой.

— Чему пришлось сопротивляться на репетициях?

— Это была не совсем привычная работа. Первое время я ничего не понимала, просто себе говорила: «Ничего не спрашивай, просто делай. Руки поворачивай, голову. Потом придет». Так оно и вышло. В какой-то момент вся эта статика заполнилась внутренними эмоциями — через голос, через глаза.

— Говорят, что этот спектакль сложно везти на гастроли, только свет нужно устанавливать не один день.

— Да, чтобы поставить свет, нужно 80 часов репетиций. Сначала работают статисты, потом выходим мы.

У Надежды Павловой все под контролем: и голос, и руки. Фото: Виталий Голубев

— Вы работаете с одним из самых интересных дирижеров. Каков вблизи Теодор Курентзис?

— Он необычный человек с колоссальной энергетикой. Когда он входит в помещение, у людей непроизвольно позвоночники вытягиваются в его сторону. Он обладает колоссальным воздействием на людей. Многие говорят, что у него черная энергетика.

— Что это такое?

— Я не могу объяснить. Как будто вас укутывают в черный бархат, такое ощущение. Он как будто всасывает вас, втягивает. Но чем дольше его знаешь, тем больше понимаешь, что многие вещи он делает нарочно для эффекта, потому что он — настоящий артист. В быту Теодор — мужчина, который любит, чтобы за ним ухаживали, вкусно кормили. Я это вижу на гастролях. Он устает, у него огромная нагрузка. А в работе он жесткий и тяжелый. На репетициях и слезы бывают. Давит. На репетициях вытащит всю твою душу. Но когда ты с ним выходишь на сцену — ты под защитой. Можно даже наизусть ничего не учить — он все тебе вложит, вынесет на своих руках и никогда не предаст. Это настоящее искусство, волшебство и магия. Даже сам себе поражаешься, на что ты способен. С ним не просто, но то, что взамен — бесценно.

Теодор Курентзис — греческий и российский дирижёр, музыкант, композитор и актёр. Суперзвезда. В 12 лет он поступил одновременно на два факультета Афинской консерватории, потом поехал учиться в Россию, и легендарный профессор Илья Мусин, воспитавший Темирканова и Гергиева, назвал молодого грека гением. С 2011 года Курентзис живет в Перми, где собрал лучших музыкантов страны в коллектив MusicAeterna. Ему 46 лет, он худрук Пермского театра Оперы и балета, пятикратный обладатель премии «Золотая маска». Дирижер живет в лесу, в деревянном доме, который находится в часе езды от Перми. Он запросто участвует в гламурных фотосессиях, выпускает парфюм собственного имени, охотно дает интервью.

— Пермский театр славится своими новациями. Вам комфортно там работать?

— У нас театр перформативного искусства с не совсем обычным репертуаром. Много не классического, а современного. Мне, конечно, хотелось бы больше петь классического репертуара. Интересно, да, но хочется оперы.

— Можете рассказать о том, куда бы вы хотели двигаться дальше?

— Все артисты — люди суеверные. Я могу сказать только, что до 2020 года у меня есть контракты. Занятость колоссальная, это хорошо, я счастлива. В творческом плане все складывается хорошо.

— Не думаете, что осядете в Перми?

— Думаю, что не осяду. Я уже ничему не удивляюсь — все может измениться кардинально.

Мистика и ритуал

— Какова методика исполнения желаний?

— Если нужно, чтобы желание исполнилось, нужно о нем хорошо подумать. Сбывается! Когда я в Петрозаводске жила в общежитии на Московской, как раз строились эти домики красивые на Варкауса. Мы смотрели на них из окон с завистью: вот бы побывать в такой квартире! Через несколько лет театр снял мне жилье как раз в одном из этих домов! Бойтесь своих желаний. Мне там было хорошо!

— Возвращайтесь!

— Это уже ушло, нужно идти вперед. Надо озвучивать желания и посылать их в космос. Еще меня учили, что нужно правильно формулировать. Не бояться, желать с авансом. Все эти ритуалы — это определенная программа, которая работает.

Надежда Павлова умеет общаться с космосом. Фото: ИА «Республика» / Сергей Юдин

— Есть у вас приметы личные?

— Надо перед выступлением обязательно поздороваться со сценой, прикоснуться к ней и поблагодарить заранее. Это мой личный ритуал. Обязательно нужно выпить чашку кофе — это тоже особенный момент.

— Вы приехали в театр, где до вас уже служила одна Надежда Павлова, знаменитая балерина. Мистика?

— У нас до сих пор над этим обстоятельством смеются. Надежда Васильевна начинала в Перми, а потом ее пригласили в Большой театр. Судьба у нее сложная, конечно. Из-за творческого кризиса она рано перестала выходить на сцену. Когда меня знакомили с театральным библиотекарем в Перми, та посмотрела на меня из-под очков и сказала: «Надежда Павлова? Какое обременительное наследство!».

— У вас случаются творческие кризисы? Как вы их переживаете?

— Это периодически случается. Я для себя сделала один вывод: если я хочу идти дальше, нужно держать себя в руках. Это трудно, но я не могу распускать себя, не могу позволять эмоциям влиять на мою карьеру. Не так давно у меня была такая черная полоса, одно на другое наложилось: друзья предали, в творчестве был «тухляк». Тяжелый был момент. Но потом все пошло на лад — дали звание, признание получила.

Йога

— Со времен Монтсеррат Кабалье лучшие оперные дивы представляются мне женщинами с хорошим весом. Говорят, что голосу нужна опора. На что опирается ваш голос?

— Это миф, и я, кстати, сейчас набрала. Могу сказать определенно: когда есть вес, легче поется. Но нынешняя политика оперного театра требует от артиста очень хорошей формы. Постановки сейчас такие, что и раздеть тебя могут, и движения активные — раньше такого не было. Надо быть в форме.

Немного прибавила, — говорит Надежда Павлова. Фото: ИА «Республика» / Сергей Юдин

— Вы делаете упражнения?

— Когда есть возможность, всегда. Летом тренируюсь активно в зале, временами возвращаюсь в йогу. Не так давно меня впечатлила женская йога. Это спокойное медитативное действо, которое будит твои внутренние резервы и приносит необыкновенную радость.

Детство

— Говорят, что вы в детстве смешили друзей тем, что могли подражать оперным певицам?

— Это было во дворе. Я запросто могла изобразить оперное пение — они умирали со смеха. Знала бы я, что это будет мой хлеб! У меня во Владимире был огромный двор, 8 подъездов. Мы в прятки играли, и в казаков-разбойников. Но самым главным развлечением у нас с подружкой были уличные дефиле в немыслимых нарядах. У нас дома был комод с тряпками, которые мама не выбрасывала, а хранила, чтобы, возможно, увезти на дачу. Нам не слабо было одеться посмешнее и отправиться так по улицам. Мы находили очки старомодные, шлепки на деревянной подошве с клепками, сапоги из 80-х, пластмассовые сережки. Мы страшно веселились, а на нас никто не обращал внимания, честное слово.

— Профессию не пришлось долго выбирать?

— В обычной школе мне не сильно нравилось. А в школе я тупо терпела, просто отсиживала уроки. Я любила музыкалку. Мне повезло с педагогами, многое зависит от людей, которые тебя окружают. Моя главная компания была в музыкальной школе. Я не сомневалась в выборе профессии никогда.

— Ваш сын учится в музыкальной школе?

— Музыкальное направление нам вообще не интересно. Моему сыну 8 лет, он живет в любви и занимается тем, чем ему нравится. Ходит в бассейн, увлекается техническими идеями. Я спокойна за него, потому что знаю, что человек всегда придет к тому, что станет центром его интересов. У меня таким центром стала музыка, что будет у него, посмотрим.

Источник