Уроки карельского. Жизнь и смерть / Elaigu da surmu. Подкаст

Гаврила Державин в 1785 году писал в подённой записке:

«Лопляне, похоронив умершего, носимые им во время болезни вещи и даже стружки от гроба бросают в воду. Причину же сему относят закоренелому обыкновению».

Лопляне — это у Державина северные карелы. У людиков и ливвиков тоже были свои традиции. И представления о том, что ждёт человека за последним порогом.

После массового крещения, случившегося в XIII веке, исторический карел еще долго метался между двумя крайностями — православием и язычеством. Такое зыбкое в культурном смысле положение предка (ученые называют его двоеверием) заметно повлияло на представления о смерти и на обряды, с нею связанные.

Средневековые карелы были уверены: после смерти душа человека не исчезает, а переходит в новое состояние, попутно меняя жилище. При этом она остается на связи с посюсторонним миром и, как Большой брат, всё о нас знает.

До принятия православия предок считал, что после смерти человек попадает в иной мир — Мáналу (в переводе что-то вроде «подземной страны»). Потом этот образ смешался с идеей загробного мира по-христиански.

Неправославный карел вообще был склонен думать, что в потустороннем мире умерший продолжает свою земную жизнь: занимается тем же, что и здесь (был сапожником — им и остался), сохраняет основные потребности и даже черты своего характера. Исключением были те, кто умирал в детстве — считалось, что они уже после смерти могут повзрослеть и вступить в брак.

С другой стороны, перешедший в потусторонний мир карел получал сверхъестественные способности. Причем способности эти были тем мощней, чем авторитетней был покойный при жизни.

К похоронам карел готовился заранее. Обзаводился комплектом похоронной одежды (по возможности, новой и прилично выглядевшей), собирал доски для гроба, приобретал венчик и разрешительную молитву (этого требовал православный канон).

Когда человек умирал, в доме открывали окна, двери и заглушку печи: только так душа могла беспрепятственно покинуть помещение. После этого у покойного нужно было попросить прощения и развязать на его одежде все узлы. Рядом с умирающим ставили емкость с водой: отлетая, душа в ней омоется, и по поверхности пройдет рябь.

Близкие должны позаботиться о правильном погребении. Первым дело нужно провести ритуальное омовение тела усопшего. Отвечали за это обычно пожилые женщины, пользовавшиеся у односельчан авторитетом: «омыватель» считался одним из проводников души отсюда туда.

Тело клали на солому, ею специально застилали пол. От предметов, участвовавших в процедуре, потом старались как можно скорее избавиться: они считались нечистыми. Некоторые людики, например, хоронили мыло и мочалку в одном гробу с покойным. Солому, на которой лежал омываемый, бросали в реку или озеро, а позднее стали сжигать.

После водных процедур покойника следовало одеть во что-то подобающее случаю. Одежда должна была быть чистой, желательно белой. Поскольку потусторонний мир представлялся холодным и снежным, умершего старались одеть потеплее. В гроб клали и головной убор — в зависимости от времени года это была шапка или летняя кепка.

Женщин хоронили в рубахе, поверх которой надевали белый костюм с длинными рукавами или сарафан. На голову им повязывали белый платок. В некоторых деревнях иногда поступали радикально — хоронили девушку, женщину или даже бабушку в свадебном платье. В случае незамужней логика была такая: в загробном мире она сможет выйти замуж. В остальных случаях, видимо, важен был просто белый цвет.

Нельзя было хоронить человека без обуви — даже в тяжелые времена. И на мужчине, и на женщине обязательно должны быть надеты сапоги, пусть и сшитые только дратвой.

Похороны было принято устраивать на третий день после смерти. Всё это время тело лежало в доме — обычно на скамье в горнице, головой к иконам и ногами к выходу. Живые обитатели дома при этом продолжали общаться с умершим, например, приглашали его к столу.

В день похорон тело помещали в гроб, по четырем сторонам которого зажигались свечи. Потом родственники могли позвать священника, который совершал домашнее отпевание.

Гроб принято было выносить до полудня, причем тело несли ногами вперед, чтобы покойник не смог вернуться домой с недобрым умыслом. Для страховки на место, где три ночи лежал покойный, клали железные предметы вроде кочерги и топора. Считалось, что они обладают отпугивающим свойствами.

Перед выносом гроба мужчины опускали его на порог. Во дворе гроб ставили на скамью или табуретки — там с покойным прощались те, кто не успел и не сможет присутствовать на похоронах.

Летом гроб несли на плечах или на специальных носилках, зимой могли использовать сани. Иногда, если кладбище находилось через реку, использовалась лодка.

Процессию с гробом по возможности сопровождала вся деревня. На время шествия к окнам домов, мимо которых проносили гроб, клали металлические предметы — отпугивать злые силы. К саням обычно привязывали белое полотенце, чтобы встречный мог опознать траурную процессию и свернуть с дороги.

В могилу гроб опускали на рушниках-полотенцах. Они были льняными, до шести метров в длину. Судя по всему, связано это было с представлением о полотенце как о дороге в другой мир. Если опускать гроб не с помощью рушника, считали карелы, во время переправы через реку мертвых покойный может упасть в воду.

Вернувшиеся с кладбища должны были помыть руки водой с мылом. Войдя в дом, они трижды дотрагивались до печи ладонью и тыльной стороной кисти. Чтобы избавиться от страха перед умершим, заглядывали в печь и кричали: «Нет никого, никого не вижу».

От мертвецов себя обезопасили — время поесть. Во время поминального обряда на стол ставили хлеб, рыбники, жареную и вареную рыбу. Обязательно пили чай — но не алкоголь: спиртному на традиционных карельских поминках не место. За столом оставляли место для покойника — ему предназначались чашка чая и тарелка с угощениями.

Карелы полагали, что душа покойного остается в этом мире шесть недель (примерно равняется православным 40 дням). В это время умерший все-таки мог навестить свой дом и обойти другие места, с которыми его что-то связывало. Задача родственников — поминать его на третий, девятый, двадцатый и сороковой дни. Иногда отмечали полгода и год со дня смерти.

После застолья покойника нужно было проводить, после чего его душа покидала этот мир окончательно. Подушку, на которой якобы сидел умерший за столом, с молитвами несли к ближайшему перекрестку. На нее ставили тарелку киселя, которым в конце пути угощались все участники поминок.

Kuolluon levo on kaikkei luin / Самая крепкая крыша — над покойником

Surmu ei pakičuspalaizel elä, eigo tarittuu ota / Смерть милостыню не просит и предложенное не берёт

Полный текст «Жизнь и смерть / Elaigu da surmu» национального проекта «Уроки карельского».

Источник