Все звезды

Постсовковому шоу-бизнесу

посвящается.

Глава первая: Алексей

1

На экране японского телевизора последней модели разворачивалось действо аляповато-красочного музыкального видеоклипа. Под зажигательную попсовую мелодию и томный немного в нос вокал, исполнитель сего эстрадного номера старательно отрабатывал свой хлеб лицедейством рыцаря без страха и упрека. Многочисленные противники и не менее малые числом женщины падали от одного взмаха его кулака или неотразимого взгляда больших голубых глаз.

- Забавно, - сказал Алексей. - Мне это напоминает Хулио Иглезиаса, "Модерн Токинг" и "Веселых Ребят" вместе взятых.

- Ничего удивительного, - махнул рукой Большой Папа, - приучились сдирать наши отечественные "творцы" у западных коллег без зазрения совести, да и друг у друга не очень-то гнушаются.

Они сидели в кабинете Большого Папы, двое мужчин, связанных общим интересом, но внешне совершенно непохожих.

Алексей Полецов - известный тележурналист, взлетевший к вершинам популярности в разгар пресловутой перестройки, впоследствии владелец частной телекомпании, поставлявшей первому каналу национального телевидения несколько популярных развлекательных телепередач. Высокий сорокалетний красавец-краснобай, обожавший заводить бесчисленные знакомства с "нужными" людьми, и обремененный неуемным желанием выглядеть эрудитом, душкой, центром всеобщего внимания и т.п. К теперешнему своему положению пришел как-то неожиданно быстро и стремительно, вынырнув из серого водоворота предперестроечного телеэфира. Злые языки говаривали, что идеи своих телепередач он заимствует, не мудрствуя лукаво, у своих заокеанских коллег. Но много кто в СНГ имел возможность лицезреть лично это самое американское средство массовой телекоммуникации?

Большой Папа был не менее заметной фигурой в среде новоявленных начальников нового российского шоу-бизнеса, именуемых новомодным словцом – продюсеры. По внешним данным полная противоположность Полецова, толстяк-коротышка с какими-то пегими от ранней седины волосами и свекольно-красным лицом выпивохи и женолюба. За плечами у него был довольно большой срок в исправительно-трудовом учреждении и бурный старт на поприще эстрадно-концертной деятельности на излете перестройки. В разное время его так же именовали по-разному. До шестнадцати лет, то есть до начала занятий фарцовкой импортными грамзаписями и аппаратурой, его величали Виталиком. После совершения первых удачных операций с супермагнитофонами "Аkаi" и дисками "Pink Floyd" и "Воnу М", совпавших с совершеннолетием – Барыгой. В тюрьме, куда он попал не без помощи всесильного в те времена КГБ, он получил новое прозвище – Мутнорылый. Большим Папой его нарекли по результатам успешной деятельности на ниве современной отечественной массовой культуры.

На экране японского телевизора, между тем, благополучно финишировал видеоклип голубоглазого супермена с немного гнусавым голосом, и там возникла шикарная компьютерная заставка - Шоу "Все звезды".

- Ну, так о чем ты хотел со мной поговорить? - спросил Алексей хозяина кабинета.

Тот ткнул пальцем в переливающийся всеми цветами радуги телезаставку "Все звезды" и хмуро буркнул:

- Да все об этом.

- Интересная передачка, ее, кажется, делают какие-то новички, - снисходительно кивнул тележурналист. - На кой она тебе?

- На предмет, как бы ее половчее прихлопнуть!

Алексей и Большой Папа давно знали друг друга. Столп отечественной эстрады и шоу-бизнеса немало вложил в телекомпанию Пошлецова, а тот, отвечая ему взаимностью, проталкивая подопечных Большого Папы на высокие места в собственном музыкальном хит-параде.

- Ага, - озадаченно молвил владелец преуспевающей телевизионной компании. - Это можно сделать. Вот только - зачем?

На экране телевизора появилась пышногрудая блондинка в нарочито узком и коротком платьице, и лучезарно улыбаясь, объявила:

- Дорогие друзья! Мы ждем вас на нашем отборочном пункте каждый день кроме воскресения и понедельника. Программе "Все звезды" постоянно требуются новые таланты.

- Затем, если мы ее не прикроем, то ее хозяева всех нас сделают безработными! - мрачно заявил музыкальный продюсер. - Ты следишь за рейтингом телепередач?

- Время от времени, - со сдержанной иронией улыбнулся Полецов.

- У "Всех звезд" уже второе место, - зло объявил Ханин, - Сразу после твоего «Чудесного Предприятия»!

- Здоровая конкуренция - основа прогресса в любом виде деятельности, - заметил Алексей неуверенным тоном и сделал большой глоток из стакана, который он держал в руке. - Черт, еще позавчера они были на четвертом месте!

Большой Папа взял со своего рабочего стола бутылку итальянского вермута и жестом указал на опустевший стакан гостя. Тот рассеяно кивнул.

- В том-то и дело, что мы имеем дело с нечестной конкуренцией, - веско произнес хозяин кабинета, наполняя стакан внезапно загрустившего телевизионного босса. - Сейчас я тебе кое-что на этот счет расскажу. Но сначала обеспечим технику производственной безопасности.

Ханин, он же Большой Папа, поставил на место бутылку и достал из-под рабочего стола небольшой кожаный кейс. Полецов молча следил за непонятными действиями продюсера.

- Радикальное средство от чужого любопытства, - торжественно молвил Большой Папа, раскрыл кейс и что-то проделал с ним, закрываясь от собеседника раскрытой крышкой.

Экран японского телевизора внезапно погас, исчезли и разноцветные огоньки индикаторов приборов компьютера, факса и радиотелефона, находившихся в кабинете шоу-бизнесмена.

- Вот теперь можно будет поговорить откровенно и всласть, - с удовлетворением сказал Ханин, - Слушай и удивляйся!

Их беседа длилась около часа. И все это время в соседних офисах не работала разнообразная электронная аппаратура - начиная от обыкновенных телефонов и заканчивая мощными мультимедийными компьютерами. Больше всех страдали от непонятого явления офисные секюрити, у которых вырубился телевизор на вахте у входа, а так же ряд некоторых учреждений, имевших привычку контролировать работу подопечных бизнес-структур. Это было первым и далеко не последним побочным эффектом в необычной и странной игре, затеянной Виталием Ханиным, недаром нареченном когда-то в местах не столь отдаленных многообещающим прозвищем – Мутнорылый.

2

Алексей Полецов вышел из офиса Большого Папы в подавленном состоянии. То, что он здесь услышал, напоминало ему сюжет "горяченького" кинобоевика. Однако Мутнорылый был человеком сугубо приземленным, и научная фантастика не входила в круг его интересов.

Размещался офис Большого Папы в новом специально выстроенном здании из монолитного бетона и оксидированного алюминия, оснащенного большими окнами из поляризованного стекла. Подобные здания на Западе строят для сдачи офисов в аренду, но это было закуплено несколькими фирмами на корню, как квартиры в многоэтажном доме.

Полецов подошел к своему автомобилю, припаркованному у края тротуара, рядом с гнездом "нового русского бизнеса", и еще раз озадаченно покачал головой, вспоминая подробности только что состоявшегося разговора. Затем он дистанционным ключом снял охранную сигнализацию и разблокировал центральный замок. Его "кадиллак-стс" выгодно отличался от нескольких "БМВ" и "Мерседесов", стоявших рядом, своей нерастиражированностью на московских улицах. Алексей сел в машину, завел двигатель и двинулся по направлению к Садовому Кольцу. Ему не терпелось кое-что проверить из рассказанного Большим Папой, увидев это, что называется, собственными глазами.

Лето в Москве доживало свои последние дни. Под деревьями по утрам появлялось все больше и больше опавшей за ночь листвы, но воздух был еще довольно теплым, хотя уже имел запах стоявшей у порога осени - сладковато-гнилостный запах падшей листвы.

Водитель "кадиллака-стс" нажал на нужную кнопку и над ним бесшумно открылся люк с автоматическим электроприводом. Впрочем, долго Алексею наслаждаться таким редким явлением для столичных автомагистралей, как чистый и теплый воздух, не пришлось. Так как через пару минут он уже находился в большой транспортной пробке в районе въезда на Садовое Кольцо. Там повис в воздухе такой смог от чада и гари многих сотен, работавших на холостом ходу двигателей, что пришлось срочно закупоривать салон и включать кондиционер на замкнутую циркуляцию.

Как всегда, недисциплинированные московские водители норовили выбраться из затора за счет своих товарищей по несчастью и предпринимали довольно рискованные маневры, что в свою очередь только увеличивало неразбериху и нервотрепку на дороге.

"Черт, но почему так всегда?!" - раздраженно думал Полецов, наблюдая

происходящее вокруг него, - Отдельно мы вроде бы люди неплохие. Но стоит нам собраться в толпу или автомобильную пробку, так это просто кодло мошенников и проходимцев!" Наверняка, подобные мысли одолевали многих товарищей по несчастью телевизионного магната, но лишь до того момента, как они выберутся из транспортной пробки. Как будто бы, в качестве иллюстрации, властителю дум российской телеаудитории пришлось увидеть через лобовое стекло своего лимузина забавную, но довольно типичную сценку из жизни столичных автомобилистов. Которая показывала, что, не смотря на все призывы к равенству и демократии, пути выхода из затруднительных ситуаций в нашем Отечестве не для всех одинаковы.

В метрах двадцати пяти от него, почти в начале затора, после неудачного маневра, зиловский автофургон с надписью “Ремонтная” боднул под зад новенький “БМВ" пятой модели. Удар был несильным, но правый задний фонарь западногерманской легковушки, жалобно звякнув, рассыпался. Обе машины замерли на месте. Дверь "БМВ" распахнулась и на асфальт ступила нога крепко сбитого молодого мужчины в красном клубном пиджаке. Он озабоченно осмотрел покалеченный зад своего автомобиля и решительно двинулся и кабине автофургона-обидчика. Его водитель неуверенно выбрался из-за руля на дорогу и предстал перед разгневанным взором владельца иномарки с видом побитой собаки. Мужчина в красном пиджаке что-то энергично произнес по адресу водителя зилка, невысокого худощавого мужичка в дешевеньком "под фирму" джинсовом костюме. В ответ мужичок пожал плечами и начал робко объяснять свои действия владельцу покалеченной иномарки. Тот слушал своего "обидчика" не более полминуты, а затем вынул из внутреннего кармана клубного пиджака зловеще блеснувший на солнце серебристый пистолет. Шофер автофургона испуганно отшатнулся. Краснопиджачник презрительно ухмыльнулся и двумя выстрелами продырявил передний левый скат зилка. После этого, он спрятал оружие, сел в свой автомобиль и решительно рванул вперед. Как-то так получилось, что дорога перед "БМВ" с разбитым правым фонарем очистилась сама собой, и он вскоре вырвался из затора.

Когда "Кадиллак" Алексея Полецова проезжал возле обездвиженного автофургона, там уже находился сурово-непреклонный инспектор ГИБДД и гневно отчитывал невезучего водителя, попавшего, как говорится, из огня да в полымя.

Автомобиль Полецова свернул с Садового Кольца, и стал пробираться узкими переулками центра Москвы. Хвост большой очереди, тянувшейся из-за ближайшего угла, указал телемагнату цель его поисков. Он свернул за этот угол, являвшем собой началом еще одного переулка. Очередь, состоявшая из молодых людей обоих полов от пятнадцати до тридцати лет, по мере продвижения "Кадиллака" вглубь переулка, становилась все более густой. Очередники, томимые ожиданием, стояли, сидели и даже лежали на асфальте тротуара. Кое-где пели под гитару, некоторые оживленно о чем-то спорили, а в воздухе, струившимся над очередью, отчетливо угадывался специфический запах доморощенного продукта из конопли, именуемым ныне горделивым новомодным импортным словом "марихуана".

Переулок же заканчивался тупиком, который образовывал трехэтажный кирпичный особняк серого света. Сам особняк опоясывала высокая металлическая ограда с неширокими раздвижными воротами, находившимися под охраной крепких молодых парней в одинаковых светло-серых костюмах. Именно в раздвижные ворота упиралась голова очереди. На крыше особняка трубки газосветных рекламных фонарей причудливо сплетались в название, так пылко желаемого молодыми людьми из очереди заведения - ФИРМА “ВСЕ ЗВЕЗДЫ”.

Полецову не удалось проехать до конца переулка. Как из-под земли возникший инспектор ГИБДД взмахом своего полосатого жезла преградил ему дорогу. Алексей послушно затормозил. Страж дорожной законности склонился к сидевшему за рулем водителю "Кадиллака" и задал строгим тоном стандартный в таких случаях вопрос:

- Нарушаем?

Затем, он, наконец, узнал популярного телевизионщика и, откашлявшись, смущенно добавил:

- Товарищ… э-э, господин Полецов?

- Совершенно верно, - одарила служивого профессиональной улыбкой звезда перестроечной тележурналистики, - Это я, собственной персоной.

- Так что не положено сюда заезжать, - сказал гибодэдэшник и виновато пожал плечами, - Придется вам уехать обратно.

- И давно так стало? - полюбопытствовал нарушитель, - Раньше, вроде бы, такого не было.

- После того, как эта фирма здесь разместилась, - махнул жезлом в сторону серого особняка офицер милиции.

- Не положено, значит, не положено, - легко согласился Полецов, - Тогда все, уезжаю.

Инспектор ГИБДД отдал честь, а “Кадиллак” задним ходом покатился к выезду из переулка. "Ничего себе!" - мысленно удивлялся Алексей, не забывая аккуратно управлять автомобилем, проезжая мимо непредсказуемых очередников, - "3ахапали отдельный особняк в центре Москвы, изменили правила дорожного движения рядом со своим офисом, плюс дорожного инспектора приставили! Не знаю, насколько верной окажется версия Ханина, но крыша у этих "Всех звезд" точно будь здоров!"

3

Через полчаса после посещения фирмы "Все звезды", Полецов припарковал свой автомобиль у телекомплекса "Останкино" и вскоре уже был на шестом этаже «редакционного корпуса», где его телекомпания арендовала офисно-производственные помещения.

Большой Папа и многие другие знакомые удивлялись, почему он - Алексей Полецов не поменяет эти убогие останкинские комнаты, обставленные с разумной казенной скромностью, на что-то более соответствующее его теперешнему положению, или, в конце концов, просто на личную собственность? Как, Большой Папа, например. Но телемагнат отделывался какими-то маловразумительными отговорками. Он ведь не мог объяснить любопытствующим знакомым, что быть в этом здании уже на правах владельца собственной телекомпании ему невыразимо сладостно и приятно. Потому, как он начинал здесь младшим редактором студии молодежного вещания. И еще Алексей свято верил, что рано или поздно он будет хозяином всего "Останкино", а новоявленный телемагнат не любил бестолковые переезды с места на место.

Личный кабинет Полецова размещался в одной из стандартных останкинских комнат. Без внушающего трепет "предбанника" с длинноногой секретаршей и номенклатурных двухстворчатых дверей. Зато, чем отличались офисно-производственные помещения телекомпании бывшей звезды перестроечного телеэфира, так это количеством и качеством профессиональной электронной аппаратуры внутри них. Подобного нельзя было встретить во всем телекомплексе. Алексей открыл дверь своего рабочего помещения при помощи специальной магнитной карточки (еще одна впечатляющая примочка!) и прошел внутрь. Здесь он немедленно уселся за свой рабочий стол и включил персональный компьютер. Минут двадцать он работал с ним, внимательно всматриваясь в мелькавшие на экране монитора строчки и колонки цифр. Затем он переключил монитор в режим ожидания и взялся за трубку телефона.

- Это Таня? Привет, - сказал хозяин телекомпании в телефонную трубку, - Зайди ко мне и захвати свое досье.

Не прошло и двух минут, как перед боссом восседала вызванная им сотрудница, отвечавшая за сбор информации о конкурентах - Татьяна Савельева. Эта была блеклая некрасивая блондинка, перевалившая недавно за роковой для русской женщины тридцатилетний рубеж. Замужем не была, и вероятнее всего, уже и не будет.

- Фирма "Все звезды". Акционерное общество закрытого типа, состав учредителей не разглашается, - читала Савельева из большой папки, принесенной с собой, - Работать начали примерно семь месяцев назад.

- Э, ладно! - перебил подчиненную Алексей, - Все это есть в компьютерной базе данных. Ты лучше своими словами расскажи - как это мы такого конкурента нажили? В чем их изюминка?

- Вы знаете, Алексей Владимирович, эти "Все звезды" действительно нечто исключительное, - на секунду задумавшись, заговорила женщина, - Представьте себе, буквально из ничего появилась некая фирма, начинающая трубить во всех средствах массовой информации, что она срочно нуждается во множестве по настоящему талантливых исполнителей популярной музыки. Денег на рекламную компанию не жалели. Одновременно они открыли широко разрекламированный отборочный пункт в центре Москвы, куда и приглашали на просмотры всех желающих. При этом, уверяли, что якобы они обладают особой методой, позволяющей выявлять настоящие таланты.

- Алло, мы ищем таланты! - усмехнувшись, перебил докладчицу бывший сотрудник студии молодежного вещания, вспомнив безразмерную очередь в центре Москвы.

- Извините, что вы сказали? - не поняла Савельева.

- Да вспомнил старую передачу студии молодежного вещания, - махнул рукой Полецов, - Пожалуйста, продолжай дальше.

- Поначалу все имеющие какое-либо отношение к шоу-бизнесу восприняли все это или как хитрую аферу, или как сумасшедшее предприятие дураков-дилетантов. Тем более, они начали с показа по телевидению процесса обучения своих кандидатов, да еще на первом общенациональном канале. Телешоу назвали так же, как и саму фирму – «Все звезды». А остроумцы прозвали это телешоу поначалу – «Папа Карло и массовое деревообрабатывающее производство». По аналогии с известной сказкой о создании из полена деревянного мальчика Буратино.

Алексей с видимым удовольствием слушал свою сотрудницу. Постепенно, по ходу повествования, она сама увлеклась своим рассказом, и даже немного похорошела от этого.

- Но, вот - через полтора месяца, первая семерка исполнителей, по окончанию прохождения специальной программы, развивающей якобы их скрытые таланты, выдала на-гора свои первые номера. А фирма скомпоновала из них блок видеоклипов и продемонстрировала их в своем телешоу. Организаторы телешоу «Все звезды» утверждали, что вновь открытые дарования, кроме того, что великолепно пели, плясали и лицедействовали, еще и написали для себя музыку и слова песен. А некоторые - участвовали в создании сценариев видеоклипов и даже занялись режиссурой. Как говорится, глубокая и комплексная переработка сырья. Уже первый их блок имел оглушительный успех, что сразу сказалось и на рейтинге телешоу «Все звезды», а далее все пошло по нарастающей.

Савельева замолчала.

- Ну, а с нашей стороны, какие меры предпринимались? - поинтересовался Полецов, напоминая еще об одной стороне обязанностей его подчиненной, которая мало афишировалась.

- Пробовали мы и рецензии всякие, - состроила ироническую гримаску женщина, - И сплетни через верных журналистов, так сказать, порочащего характера. Все оказалось напрасно, слишком очевиден оказался успех у телеаудитории.

- Понятно, - кивнул Полецов, задумчиво побарабанил пальцами по поверхности рабочего стола и спросил, - А хвалебные передачи о них выходили?

- Кое-что есть, - Савельева полезла в свою папку, - Однако, в этом отношении они достаточно скромны, заказали не более пяти или шести опусов.

- И независимые материалы о них были? - уточнил Полецов.

На некрасивом личике подчиненной вновь появилась ироническая гримаска:

- Шеф, вы еще верите в такие вещи как независимые материалы на нашем телевидении? И это после стольких лет работы в Останкино?

- Ну ладно, ладно. Это я так, на всякий случай спросил, - немного натянуто улыбнулся Алексей и тут же строго распорядился, - Все видеоматериалы о "Всех звездах", которые у нас есть - заказные и ругательные, через десять минут должны быть у меня на столе.

- Будет исполнено, - отозвалась Савельева и направилась к выходу из кабинета. На пороге она оглянулась и спросила:

- Алексей Владимирович, наверное, что-то случилось?

Здесь настала очередь для начальственной иронии:

- Когда ты мне принесешь видеоматериалы, то, будь добра, посмотри на последний рейтинг телепередач. Там ты найдешь ответ на свой вопрос.

4

Полецов отсматривал у себя в кабинете на личном видеомониторе принесенные ему пленки. Он еще не знал точно, что ему было нужно, и старался, как можно шире забросить сети информационного поиска. Первая зацепка появилась, когда он наткнулся на запись сюжета для теленовостей о вновь созданной телекомпании "Все звезды".

На экране телемонитора проплывала уже знакомая ему очередь в маленьком московском переулке перед серым трехэтажным особняком. Только на крыше самого особняка еще отсутствовала газосветная рекламная вывеска "Все звезды". Ведущий телерепортажа с микрофоном в руке интервьюировал стоявших в очереди за славой и большими деньгами молодых людей. Кто они, откуда приехали, на что надеются. Внезапно Алексей насторожился и вернул запись обратно. Так и есть - на экране присутствовал собственной персоной друг студенческой юности Виктор Славин. Постаревший на двадцать лет, как в воду канувший после призыва в армию, и вот теперь прибывший в Москву попытать счастья в какой-то клоунской афере.

- Я-то приехал из-за Снежаны, - говорил в репортерский микрофон Виктор, обнимая за плечи стоявшую рядом невысокую стройную блондинку лет тридцати с задорным выражением на милом личике, - Это она у нас будущая звезда, а я так, хладный сердцем ремесленник.

- Наговаривает он на себя! - загорячилась блондинка, - Он очень талантливый!

- Откуда же вы приехали, талантливые люди? – улыбаясь, осведомился телерепортер.

- Из Благодатного, - поспешила ответить блондинка, - Есть такой шахтерский городок на юге России.

-Угу, - кивнул телевизионщик и с невинным видом поинтересовался, - А вам не кажется, мои дорогие, что возраст у вас на пределе? Не опоздали ли вы, на этот поезд?

- Ну что вы, конечно, нет, - улыбнулся телерепортеру Славин, - У себя в Благодатном мы уже достигли вершины успеха, надо нам теперь пробовать счастья здесь.

- Что это за вершина успеха в Благодатном? - немного удивленно поинтересовался телевизионщик.

- Местный кабак, - невозмутимо сообщил Славин, - Или, пардон, ресторан. Кстати, единственный в городе. Так что, мы стремимся к новым достижениям на ниве шоу-бизнеса.

- Ну, что же, желаю вам успеха, - поспешно проговорил телерепортер и переключился на следующего очередника.

Алексей поставил телемонитор на паузу и, улыбаясь, покачал головой. Витька Славин выступил в своем привычном амплуа, ничуть не изменившись за прошедшие долгие годы. Полецов интуитивно почувствовал, что напал на нужный ему след. Поэтому он выключил телемонитор, поднял телефонную трубку и набрал нужный телефонный номер.

- Алло, слушаю вас, - послышался голос Савельевой.

- Таня, узнай, пожалуйста, есть ли в рядах "Всех звезд" некий Виктор Славин, - попросил телемагнат, - И еще, проверь также наличие там же некой Снежаны, фамилию не знаю, может быть, тоже Славина. Надеюсь, в твоем досье все это есть.

- Всенепременно, шеф, - отозвалась ответственная за конкурентов, - одну секундочку.

В трубке послышался шелест страниц и, через короткий промежуток времени, голос Савельевой.

- Так, Виктор Славин отсутствует, а вот Снежана есть. Правда, не Славина, а Багрий. Кроме нее, других девушек в обойме "Всех звезд" с таким именем нет.

- Что она собой представляет?

- Восходящая звезда отечественного шоу-бизнеса, и, соответственно, кумир большой группы отечественных же недорослей - любителей поп-музыки.

- Я не об этом. Она невысокая симпатичная блондинка, где-то около тридцати с лишним лет от роду, приехала из города Благодатного. Я прав?

- Абсолютно верно, - подтвердила Савельева, - Шеф, неужели вы тоже стали фанатом "Всех звезд" и регулярно смотрите это телешоу?

- Пока еще нет, - холодно ответил Полецов, - Предпочитаю не отбивать хлеб у своих сотрудников.

Он положил трубку и вспомнил. Точнее, воспоминания сами поднялись из глубин его памяти. Неприятные воспоминания, тщетно стираемые из памяти телемагната и всплывающие из глубин подсознания в самые неподходящие моменты.

В строгом казенном кабинете с портретом Дзержинского над рабочим столом, за которым расположился мужчина лет тридцати в стандартном сером костюме, на стуле ерзал от страха и волнения Алексей Полецов. Будущий телемагнат находился прямо напротив мужчины в сером костюме, и был вызван в этот кабинет с малоприятной целью. Все это происходило двадцать лет назад.

- Конечно, Полецов, формально вам удалось пройти по этому делу свидетелем, - сказал мужчина в стандартном сером костюме ровным голосом с оттенком презрительного высокомерия, - Ханин осужден, Славин уже отчислен из университета, и ему одна дорога - в армию, где, я надеюсь, ему вправят мозги. Не скрою, мы могли бы добиться и вашего отчисления, но, принимая во внимание ваше искреннее желание сотрудничать с Комитетом, мы решили сделать для вас исключение.

Хозяин кабинета выдержал многозначительную паузу и добавил несколько смягчившимся тоном.

- И все же, я не понимаю. Как вы со Славиным, будущие советские журналисты, могли связаться с этим Барыгой-Xаниным? И потом, эта мерзость - "Владимир Ильич Ленин - суперзвезда". Да за такие вещи, не так давно, попросту к стенке ставили!

При воспоминаниях двадцатилетней давности, о неприятной беседе в казенном кабинете с портретом Дзержинского на стене, у Алексея Полецова, сидевшего теперь в персональном кабинете в Останкино, пробежал холодок по спине. Сколько лет прошло, а вот подишъ ты... Внушал комитет госбезопасности, внушал.

Шестнадцать лет назад Алексей Полецов учился на втором курсе факультета журналистики МГУ. К тому времени его абитуриентские восторги по поводу почти чудесного поступления на вожделенный журфак улетучились полностью. Да, у себя дома, в небольшом приазовском городе, он был чудо-мальчиком, интеллектуалом местного разлива и политически подкованным редактором школьной стенной газеты. Однако первые же месяцы учебы на журфаке его сильно разочаровали. Однокашники-москвичи относились к нему как к провинциальному выскочке, начитавшемуся общественно-политических изданий, типа "Новое время" или "3а Рубежом". Университетские преподаватели были вечно недовольны его нестандартными вопросами, отвечая на которые, нужно было нести или полнейшую ахинею в совково-благонадежном духе, или говорить правду, со всеми вытекающими из этого последствиями для собственной персоны. Позднее провинциальный вундеркинд понял корень своих бед и душевного дискомфорта в стенах "альма матер". Ему попросту не хватало житейского цинизма, этой неотъемлемой черты нормального столичного выпускника средней общеобразовательной школы. Поняв это, он замкнулся, отдалился от своих соучеников. А отрыв от родного коллектива, как учила родная же партия, никогда ничем хорошим не заканчивался.

Дело было в том, что Полецов, наряду со своими неоспоримыми достоинствами юного советского патриота, имел один существенный недостаток - он любил рок-музыку, по адресу которой прибавлялось еще одно нелицеприятное определение - западная рок-музыка. Конечно, это увлечение было у него не то, что тайным, но, во всяком случае, на показ не выставлялось. Впрочем, как учила все та же родная коммунистическая партия, стоило идеологическому противнику найти маленькую щель в моральных устоях строителя коммунизма, как он упорно норовил превратить ее в огромную брешь! На том же втором курсе, Алексей познакомился с Виктором Славиным, вновь испеченным первокурсником журфака и почти земляком - уроженцем шахтерского края юга России. Ведь двести километров по российским меркам - почти рядом. Славин, выходец из горняцкой семьи, еще острее чувствовал высокомерный столичный холодок, и был рад найти родственную земляческую душу. Он тоже любил "вражескую музыку", и даже играл в школьном вокально-инструментальном ансамбле.

Славин и Полецов вместе ходили по воскресениям на пятачок перед комплексом зданий Горного института на Ленинском проспекте, где в ту пору собирались так называемые "филофонисты", сиречь коллекционеры западных грампластинок. Бедные студенты не имели материальных возможностей быть обладателями этих чудо-грампластинок в великолепных красочных обложках-альбомах, но их неудержимо тянуло сюда, хотя бы посмотреть на чужой "праздник жизни". Здесь они познакомились с Виталием Ханиным, будущим Большим Папой. Неизвестно, чем они приглянулись матерому фарцовщику, но будущий столп отечественной "попсы" уже тогда отличился повышенным чутьем на нестандартных и одаренных молодых людей. Он начал приглашать их к себе домой, где они вместе прослушивали свеженькие грамзаписи из-за "бугра" и непринужденно общались под бутылочку-другую винца.

Идея рок-оперы "Владимир Ильич Ленин - суперстар" пришла в голову Полецову. Хотя, позже, в объяснительной записке, написанной им по настоянию сотрудников комитета госбезопасности, он отдавал сомнительные лавры первенства Славину. Конечно, никакой особенно злонамеренной антисоветчины они с земляком не планировали. Так, решили поприкалываться слегонца. Ленин - Христос, Троцкий - Иуда, Крупская - Мария Магдалена. Все изменило предложение Ханина запечатлеть на магнитофонную пленку сей самодеятельный "шедевр". Так появились, как любят выражаться в подобных случаях компетентные органы, вещественные доказательства состава преступления.

На допросах в КГБ Полецов "раскололся" полностью, плакал и униженно обещал больше так не делать. Славин же заупрямился, начал полностью отрицать все предъявленные ему обвинения. Чем во многом сорвал намечавшийся властями показательный судебный процесс над "идейными перерожденцами и моральными уродами". В результате чего, отделался всего лишь вылетом из университета и призывом в ряды доблестной Советской Армии. Больше о нем Алексей ничего не слышал.

Ханин тоже отверг все обвинения кэгэбэшников, и его привлекли к уголовной ответственности и осудили по статье спекуляции в особо крупном размере. Но довольно быстро продюсер магнитозаписи подпольной рок-оперы вновь оказался на свободе. Началась незабвенная Перестройка, и недавний зэк лихо вписался в тогдашнюю супердоходную концертную деятельность, собственно и положившую начало современному постсовковому шоу-бизнесу. Полецов, работавший информатором госбезопасности под кличкой "Музыкант", вновь пересекся с Ханиным, когда возглавлял авторскую молодежную передачу на тогдашнем Центральном телевидении, так же послужившей началом его телевизионной предпринимательской деятельности. К тому моменту Алексей женился, получил вожделенную московскую прописку и проработал пару лет на телевидении...

Полецов встряхнул головой, отгоняя назойливые воспоминания, и вновь схватился за телефонную трубку. Неприятные картины прошлого навели его на определенное решение о дальнейшем ходе его работы по выявлению всей подноготной таинственных конкурентов из «Всех звезд».

- Людочка, - обратился он к личному секретарю, - Закажи, пожалуйста, на завтра три авиабилета до Благодатного, на меня и на моих охранников, туда и обратно, желательно в течение одного дня.

Полецов хотел уже закончить разговор, но тут он кое-что вспомнил.

- Да, и еще. В этом Благодатном, наверное, может не оказаться собственного аэродрома. Слишком он мелковат, насколько мне известно. В таком случае, билеты закажешь до ближайшего к нему аэропорта.

Глава вторая: Виктор

1

В славном городе Благодатное было восемь часов вечера. Это означало, что городские учреждения и магазины были уже закрыты, прохожих на улицах сильно поубавилось, а довольно жаркое еще августовское солнце почти спряталось за невысокими городскими строениями. Наступало время вечернего отдыха и развлечений. В этом маленьком провинциальном населенном пункте на юге России они сосредотачивались в двух местах: единственном ресторане под названием «Кристалл» и молодежной дискотеке, проводившейся в здании городского Дворца Культуры.

Ресторан и Дворец Культуры располагались в самом центре города и их разделяла большая площадь, посреди которой, в свою очередь, возвышалось здание бывшего Горкома КПСС, а ныне городской мэрии.

Дворец Культуры был помпезным сооружением с пузатыми псевдоантичными колоннами в одноименном компилятивном стиле, столь любимом сталинскими провинциальными градостроителями. Перед его входом толпилась стайка молодежи, возрастом своим не превышавшей двадцатилетнего рубежа. На серой облупленной стене городского очага культуры висело несколько рекламно-информационных плакатов. Два из них уведомляли о демонстрируемых в кинозале Дворца Культуры импортных кинокартинах - "Эммануэль-16" и "Робокоп-7". Еще один плакат извещал о встрече с избирателями кандидатами в члены Государственной Думы Российской Федерации от Прогрессивно-Консервативной партии. Здесь же сообщалось, что пришедшие на встречу со славным претендентом в российские законодатели будут одарены на выбор - шоколадкой "Сникерс", пачкой американских сигарет турецкого производства или куском импортного туалетного мыла, тоже изготовленного потомками некогда непобедимой Оттоманской Порты. Самый заметный из рекламных щитов, презентовавший молодежную дискотеку, был снабжен свежей наклейкой в виде небольшого постера. В нем сообщалось о появлении на дискотеке большого видеопроекционного устройства, позволявшего демонстрировать прямо в танцзале свежие музыкальные видеоклипы, и особенно всенародно любимые музыкальные видеоклипы телешоу "Все звезды".

Здание ресторана "Кристалл" представляло собой типовое серийное сооружение в стиле, характерном для позднего брежневского периода, именуемого еще малоприятным прозвищем - "3астой". Это было круглое двухэтажное строение из бетона, стекла и металлоконструкций. На первом этаже находились вестибюль, гардероб, туалеты. На втором - ресторанный зал с небольшой эстрадой, буфет, кухня и т.п. Здесь работал Виктор Славин, давний знакомый телемагната Пошлецова и Большого Папы-Ханина. Зарабатывал себе на хлеб ежевечерним, за исключением одного выходного в неделю, пением и игрой на лидер-гитаре в ресторанном ансамбле.

В этот час возле сего заведения общественного питания было безлюдно, только поблескивали в лучах заходящего солнца с десяток припаркованных легковых автомобилей посетителей ресторана. А из его чертогов, как и из Дворца Культуры, рвалась наружу громкая музыка. Но, если в дискотеке властвовал техно-поп, то из кабака доносилась известная в определенных кругах песня - "По тундре".

2

- По тундре!

- По широкой тундре!

Пел в микрофон Виктор Славин, играя одновременно на электрогитаре и привычно разглядывая ресторанный зал. Это был высокий ладный мужчина с черными волосами и коротенькой бородой, в которых густо залегла обильная седина. Вблизи эстрады, где выступал ресторанный ансамбль, картино выплясывало несколько приблатненных типов, заказавших "По тундре". На вид им можно было дать не более сорока лет на брата, из которых немалую каждый из них наверняка провел в местах "не столь отдаленных". Приблатненные веселились сами по себе, не обращая внимания на окружающих. Основная же масса посетителей находилась за своими столиками. Как правило, по два-три человека за каждым. При этом прослеживалась прелюбопытнейшая градация. Компании, в подавляющем большинстве, были или чисто мужскими, или чисто женскими. Несколько позже подавляющая часть этих однополых коллективов объединится. В данный же момент, сообщества сильной половины человечества налегали на горячительное и съестное, а милые дамы, сидя за полупустыми столиками, потягивали легкое винцо, и отчаянно дымя сигаретами, опытным глазом вычисляли по возможности более богатых и щедрых кавалеров.

Ансамбль вышел на коду и стих.

Виктор отключил микрофон и недовольно сказал коллегам-оркест-

рантам:

- Что-то жмется народишко. Чует мое сердце, мизерный сармак сегодня у нас будет!

Музыкантов в ансамбле, кроме Виктора, было еще трое. Видавшие виды кабацкие лабухи, неоднократно лечившиеся от алкоголизма и венерических заболеваний. Ударник, бас-гитарист и клавишник.

Ударник пожал плечами и дал короткую дробь на рабочем барабане. Клавишник обеими руками, одной на синтезаторе, другой на электропиано, воспроизвел нечто похожее на незабвенного чижика-пыжика, и бесстрастно заметил:

- Еще не вечер.

В этот момент один из приблатненных типов, танцевавших под "По тундре", подошел к эстраде и поманил пальцем Виктора. Тот с готовностью нагнулся со своего возвышения к потенциальному заказчику и спросил:

- Тебе чего, братишка?

- Знаете такую песню "Магадан"? Ее такая белобрысая поет. Худая, но ничего такая.

Клиент находился в довольно приличном подпитии. "Магадан" был изрядным нафталином, как любят выражаться в российском шоу-бизнесе. Но нафталином заслуженным, поскольку в 93-ем году был даже признан лучшей песней водителей личного автотранспорта в Российской Федерации. По-видимому, приблатненный, заказывавший эту песню, именно в этом году "присел" на нары, и теперь, по освобождению на волю, испытывал к ней своеобразные ностальгические чувства.

- Старая вещичка, - с сомнением покачал головой лукавый оркестрант, прощупывая реакцию заказчика, - Пойдет как специальный заказ.

- Братан, очень вас прошу, - заплетающимся языком проговорил приблатненный, - Я два дня назад как с "зоны откинулся"!

- Двести рублей, - незамедлительно откликнулся на зов души бывшего зэка Виктор.

- Идет, братан!

И приблатненный с готовностью полез в карман.

Когда лучшая песня-93 слушателей-водителей личного автотранспорта была в самом разгаре, в ресторанном зале произошло чрезвычайное событие. Там объявился Алексей Полецов собственной персоной. Его сопровождали двое крепких молодых людей с неброской внешностью. В руках у телезнаме-нитости находился небольшой кожаный кейс.

Первыми заметили известную на всю страну личность дамы. Точнее, обратили внимание, что в "Кристалл" заплыла, наконец-то, настоящая рыба. Костюм, ботинки, сорочка и галстук от очень дорогих производителей, но самое главное - понятная только кабацким шлюхам уверенная повадка денежного самца. И лишь потом в нем признали бесспорного духовного лидера отечественного телеэфира.

Виктор тоже узнал Полецова, как только тот появился в зале и даже пропустил два такта от неожиданности. Между тем, старый знакомый остановился около танцевального пяточка и в упор посмотрел на гитариста. Сопровождавшие его телохранители по профессиональной привычке шарили быстрыми взглядами по сторонам. Алексей что-то коротко спросил у метнувшегося к нему метрдотеля, и тот незамедлительно лично проводил неожиданных посетителей в дальний угол, где оставались незанятыми несколько столиков. Полецов сел за один из них, а его спутники устроились за другим, рядом со своим подопечным.

Ансамбль управился, наконец, с симпатией автомобилистов 1993-го года.

К эстраде подошел метрдотель и обратился и Славину заговорщицким тоном:

- Витек, тебя вон тот человек зовет, поговорить хочет.

И метр кивнул через плечо в сторону заезжей телезнаменитости.

- Ребята, я на минуточку, - сказал Виктор коллегам, освободился от гитары и направился в дальний угол зала. Спиной он чувствовал любопытствующие взгляды музыкантов, метрдотеля, да впрочем, и всех посетителей "Кристалла", кому к этому моменту водка не окончательно затуманила мозги.

Полецов встал навстречу Славину широко улыбаясь и с явным желанием обняться, но не найдя ответного порыва со стороны визави, ограничился нарочито бурными приветствиями:

- Рад тебя встретить, дружище! Ты куда, к чертовой матери, запропастился?!

- Привет, - подчеркнуто холодно ответил Виктор, индифферентно пожимая протянутую руку.

- Господи, как же мы долго с тобой не виделись?! - не сдавался неожиданный визитер.

- Видно, не было в том нужды, - парировал кабацкий лабух, продолжая всем своим видом демонстрировать прохладное отношение к состоявшейся встрече.

- Что мы стоим? Присаживайся, - предложил нисколько не смущенный подобным приемом товарищ студенческих времен, - Я украду у тебя пару минут. Не возражаешь?

- Хорошо бы, если ты сумел уложиться в этот срок, - тоже невозмутимо заметил Славин, - Знаешь, у меня работа стоит.

- Ты думаешь, у меня есть время без серьезных на то причин разъезжать по всяким медвежьим углам? - в голосе Полецова зазвучала, наконец, досада, хотя на лице сохранилась радушная улыбка, - Я к тебе по делу приехал.

- Это ты хорошо аттестовал Благодатное - медвежий угол, - сказал Виктор, скупо улыбнувшись, и присел за столик товарища студенческих времен, - Слушаю тебя внимательно.

- Не удивляйся, пожалуйста, - без обиняков объявил владелец преуспевающей телекомпании, - Но я хочу пригласить тебя на работу к себе.

Славин изумленно посмотрел на Полецова.

- Интересно будет знать - в качестве кого? Журналистом я так и не стал, да и гитарист из меня посредственный, скажем честно.

- В качестве частного детектива, - фотогенично улыбнулся Полецов, - Или нечто вроде этого.

- Шутим? - сухо спросил музыкант и посмотрел в сторону эстрады, где уже крутилась парочка потенциальных заказчиков, - Боюсь, мне уже пора идти работать.

- Вить, ну зачем ты так? - сокрушенно покачал головой Полецов, - Мы же с тобой двадцать долгих лет не виделись!

Виктор еще раз посмотрел в сторону эстрады. Там лабухи дружно махали руками своему заговорившемуся коллеге. Должно быть, светил очень сладенький заказ.

- Леша, не обижайся, пожалуйста, - поднялся из-за столика Славин и виновато пожал плечами, - мне на самом деле надо идти работать. Видишь, мои товарищи ждут меня - не дождутся. Может быть, подождешь пока мы не отыграем свое?

- Ну, да. Если вам башлять будут, то вы и до утра свое не отыграете, - недовольно проворчал столичный гость, потом бросил быстрый взгляд в сторону эстрады и злорадно ухмыльнулся, - Впрочем, эту проблему мы сейчас уладим!

Он положил на столик кожаный кейс, который до этого стоял у его ног, и раскрыл его. Славин увидел, что в кейсе лежало, занимая почти все его внутреннее пространство, какое-то непонятное устройство, сверкнувшее никелем и хромом в неярком кабацком освещении.

- Что это? – удивленно поинтересовался кабацкий лабух, заинтригованный действиями заезжей знаменитости.

- Специальное радиоэлектронное устройство, подавляющее работу любых аудио и видеоприборов, записывающих и усиливающих звук и изображение приборов в радиусе до двадцати пяти метров, - пояснил Полецов и щелкнул парой тумблеров на лицевой панели своего устройства, - В связи с большой конфиденциальностыо того, чем мне сейчас приходится заниматься, пришлось им оснаститься. Чтобы не ставить в известность о своих намерениях потенциальных противников. Однако, сдается мне, что и в нашем случае это помо­жет.

Владелец чудного прибора захлопнул крышку кейса, и Виктор вдруг почувствовал, что в зале ресторации что-то произошло. Через несколько мгновений он понял - вдруг перестала работать звукоусиливающая аппаратура ансамбля. Его озадаченные коллеги на эстраде растерянно засуетились возле непонятно почему оне­мевших "аппаратов".

- Фантастика прямо какая-то, - весело заявил Славин и возвратился на прежнее место, - Давай, побыстрее выкладывай, что у тебя там для меня припасено, а то моих ребят "кондратий" хватит!

- Мне поручение серьезное дело, - приступил, наконец, к объяснениям причин своего благодатненского вояжа Полецов, - Нужно будет провести журналистское расследование и вывести на чистую воду одну очень извест­ную телекомпанию. Это очень необычное поручение и для его успешного вы­полнения требуется твоя помощь.

- Именно моя? - поразился провинциальный кабацкий лабух, - Хотелось бы узнать - почему?

- Полгода назад ты приезжал в Москву для прослушивания в телешоу "Все звезды". Так?

- Девять месяцев назад, - поправил товарища студенческих времен Славин.

- Совершенно верно, извини, - кивнул Полецов, - Если я не ошибаюсь, с тобой была некая Снежана Багрий. Она теперь в обойме "Всех звезд".

- Бывшая солистка в нашем ресторанном ансамбле, - уточнил Славин, - Теперь мне приходится за нее отдуваться.

- Вот как, - покачал головой столичный гость, - Не знал. Надеюсь, ты со своими коллегами не завидуете землячке?

- И, все-таки, почему я? - проигнорировал проблему зависти Славин, - Может быть, из-за того, что я когда-то спал с новоявленной суперзвездой? Так это в прошлом.

- Именно из-за ваших с ней интимных отношений, - подтвердил Поле­цов, - И тебе придется попытаться восстановить ваши прежние отношения.

- Да она меня уже давно забыла, наверное. Вон за все девять месяцев ни одной весточки о себе не прислала, - недовольно пробурчал экс-любовник теперешней знаменитости, - И, знаешь, у меня нет потребности, чтоб кто-нибудь указывал, с кем мне трахаться!

- Пятьсот долларов за попытку возобновить ваши прежние отношения, - объявил свои условия владелец преуспевающей телекомпании, - Или тысячу "бакс" за успешную попытку стать счастливым избранником поп-дивы. Плюс транспортные и гостиничные расходы.

- Ну, а дальше что?

- По мере развития событий будут другие задания. Гарантирую возрас­тающее вознаграждение.

- Хм, - задумался Славин, - Так эта телекомпания, против которой ты ведешь расследование - "Все звезды"?

- Да.

- Более подробно рассказать мне о сути расследования или характере нехороших поступков твоих конкурентов, надеюсь, можно?

- Нет.

- Что ты говоришь?! - насмешливо изумился Виктор, - То есть, ты предлагаешь мне игру в темную?

- Повторяю, по мере развития хода расследования, ты обязательно бу­дешь посвящаться во все детали дела, - вновь пообещал столичный гость, - Сейчас, по ряду обстоятельств, это нецелесообразно. Тем более, ты даже еще не дал своего согласия.

- Шикарно, сначала дай свое согласие, потом тебе расскажут суть деда! - удивленно поцокал языком музыкант, - Давай-ка, поговорим об этом подробнее после работы, когда мы закончим играть.

- К сожалению, мне уже пора обратно, - Полецов бросил взгляд на свои шикарные швейцарские часы, - Пока доеду обратно до вашего областного центра, а последний самолет на Москву вылетает через два с половиной ча­са.

Он с улыбкой посмотрел на ресторанную эстраду. Там запаниковавшие музыканты сняли кожух с одного из усилителей и начали безуспешно в нем копаться, не забывая ожесточенно переругиваться между собой.

- Жду твоего ответа в течение трех дней, - Алексей протянул собеседнику свою визитную карточку, - Здесь все мои координаты.

Потом он раскрыл кейс и снова щелкнул тумблерами на своем чудо-устройстве. Тут же ресторанный зал наполнили чудовищные звуки внезапно зарабо­тавшей на полную мощность звукоусилительной аппаратуры ансамбля.

Полецов пожал на прощание руку несколько растерянному от неожидан­ного и весьма необычного предложения другу студенческой юности, взял кейс и сказал:

- Надеюсь, до свидания.

Славин молча смотрел вслед спускающимся по лестнице на первый этаж товарищу студенческих времен и его охранникам, не замечая недовольства партнеров по музыка­льному бизнесу, уже успевших прийти в рабочее настроение после скоротеч­ной и удивительной поломки аппаратуры.

- Витек! - не выдержав, гаркнул в микрофон на весь ресторанный зал бас-гитарист, - Проснись, солнышко!

Посетители ресторана дружно рассмеялись и с завистью посмотрели на бредущего к своему рабочему месту музыканта. К их удивлению, он почему-то выглядел очень озадаченным и даже несколько озабоченным и невеселым. Странный этот Славин, все-таки! Ведь это же надо - сам Полецов приезжал с ним о чем-то толковать, а он нос повесил, как будто ему "счетчик на бабки включили"!

Виктор поднял голову и осмотрелся. Десятки глаз смотрели на него с нескрываемой завистью. Разговоров теперь на весь год хватит!

3

После окончания трудового вечера на ресторанной эстраде, Славин собрался, было, идти к себе домой. Он через служебный ход прошел на автомо­бильную стоянку перед зданием ресторана, собираясь попросить кого-нибудь подбросить его к дому, но остановился там в нерешительности. Было один­надцать вечера, из "Кристалла" выползали последние посетители, а на ав­тостоянке оставалась единственная машина - белая "лада-десятка" клавишника. В этот момент около этого автомобиля собралась практически вся музыкальная обслуга "Кристалла" - за исключением Виктора Славина.

- О, вот и он, - сказал клавишник, увидев Славина. - Ну, что, может быть, передумал?

- Витек, бросай «смуры», и поехали с нами! - позвал внезапно захандрившего коллегу бас-гитарист, - Что у тебя дети маленькие дома плачут?!

Коллеги Славина были приглашены на какую-то ночную попойку и в силу непобедимой кабацкой любви к "халяве" не могли себе в этом отказать. Только он твердо объявил, что пойдет к себе домой.

- Нет, ребята, не передумал, - решительно ответил Виктор и украдкой вздохнул. Его дом находился в прямо противопо­ложном направлении от цели поездки напарников по ансамблю, а они уже опаздывали. И, значит, их было бесполезно просить подбросить его к дому.

Сидевший на заднем сидении «десятки» ударник, недолюбливавший гитариста из-за бывшей солистки ансамбля, а ныне столичной поп-звезды, в свое время отдавшей предпочтение Славину, не преминул громко съехидничать:

- Вы че, пацаны?! Он же теперь исключительно с большими людьми с теле­видения бухает!

Автомобиль с коллегами Славина выехал на дорогу и вскоре исчез из виду. В небе си­яла полная луна, и ярко мерцали мохнатые звезды. Неподалеку от ресторана, в белом сиянии прожекторной подсветки, гордо плыло в ночи здание городской мэрии, увенчанное трехцветным государственным стягом. На душе у Вик­тора было по-настоящему муторно. Внезапный визит Полецова вдребезги ра­збил его хрупкое душевное равновесие, державшееся в основном на тупом однообразии провинциального бытия и из вечера в вечер незамысловатом добывании хлеба насущного, перемежаемого спонтанными или заранее заплани­рованными пьянками.

Неожиданно в голову Славина пришла парадоксальная мысль, что все его наезды в первопрестольную столицу ничем хорошим для него не заканчивались. Так было с его поступлением на журфак МГУ, так же вновь выходило с поездкой на прослушивание в телешоу "Все звезды". Что за конспирацию развел Полецов и почему у него подсознательное ощу­щение, что ничем хорошим его предполагаемое сотрудничество с товарищем студенческих времен не закончится? В кон­це концов, в том, что случилось с ним, Полецовым и Ханиным тогда, виноваты были только они сами! В его памяти отчетливо ожила забытая картинка шестнадцатилетней давности.

В большой так называемой "зажиточной" советской квартире середины восьмидесятых годов находились трое молодых людей. Югославская мебель, гэдээровские обои, на полу чистошерстяной ковер ручной работы поверх дубового паркета. Стены были щедро увешены большими и маленькими фирмен­ными плакатами-постерами на музыкальную тематику. Вот Мик Джаггер что-то истошно орал в микрофон, рядом необычайно популярная в СССР во второй половине 70-х диско-группа "Воnу М" в каких-то маскарадных космических скафандрах приготовилась к полету на Венеру. Левее от "хулигана" Джаггера, была изображена спиной к потенциальным зрителям обнаженная красотка с парашютом за спиной - рекламный постер сольного альбома Роджера Уотерса, тогда еще бас-гитариста “Pink Floyd”. Но самым главным украшением этой комнаты была импортная радиоаппаратура, в избытке представленная ведущими мировыми производителями. Катушечный магнитофон "Аkai-260", кассетная магнитофонная дека "Аkai-6000", стоваттный усилитель звука “Techniks”, вертушка "Диал" фирмы "Grundig", большие звуковые колонки "Рiоnееr" и еще многое другое. У окна этой чудо-комнаты стоял небольшой стол, за которым и сидели наши три молодых человека. Это были Полецов, Славин и самый старший из них Xанин-Барыга. На столе перед юношами красовались три бутылки молдавского ароматизированного вина "Лидия", три хрустальных стакана, несколько шоколадных конфет "Мишка на севере" и пачка американских сигарет "Winston" - щедрый жест Барыги. Они курили, выпивали и увлеченно беседовали.

- Господи, да что у нас путное может появиться! - презрительно сказал Ханин, - Помните, несколько лет назад на Новый год по телику показывали более-менее путевый мюзикл "Тридцать первое июня"? Так это было в первый и последний раз!

- Говорят, что-то кто-то из артистов, сыгравших в этом фильме, на Запад сбежал, - заметил Полецов, взял бутылку и принялся разливать по стаканам вино, - Ты знаешь, Виталик, мы тут с Витьком художественной самодеятельностью решили заняться.

- Вам видно мало прошлогодней истории, когда разогнали ваш факультетский ансамбль, - не покидал Барыгу критиканский настрой, - Тоже мне, "Лед Зеппелин" на стихи Есенина удумали играть!

- Да нет, Виталь, - вмешался Славин, - Это мы в приватном порядке. Сочинили рок-оперу "Владимир Ильич Ленин - суперстар". Текст - Алексея Пошлецова и Виктора Славина, заглавные партии - Виктора Славина, задний вокал - Славина и Пошлецова, а музыку позаимствовали у рок-оперы "Изус Крайст - суперстар".

- Чего, чего?! - изумился Ханин, - Ну вы, мужики, даете!

- Зимний взят, Зимний взят, красные заняли Петроград! - пропел на известный мотив вступления к знаменитой рок-опере Славин.

- Или, помнишь? - подергал за рукав хозяина комнаты будущий телемагнат, - Маст дай, маст дай, Изус, маст дай! Так у нас Ленин Троцкому поет - отдай, отдай партбилет!

Барыга слушал своих гостей, удивленно покачивая головой, а потом ух-мылънулся и в свою очередь огорошил собутыльников неожиданным заявлением:

- А я знаю, как записать на пленку ваш шедевр.

- В каком смысле? - недоуменно взглянул на него Славин, - У тебя что, есть звукозаписывающая студия? Оркестр ты тоже сможешь записать, которого, кстати, у нас нет?

- Эх ты, суперзвезда Октября! - будущий продюсер всероссийских хитов поднялся из-за стола и прошел к одному из своих "аппаратов", - Отстаешь от научно-технического прогресса. Вот эта штука называется эквалайзер. Используя его немалые возможности, я могу совершенно спокойно убрать при перезаписи оригинальные вокальные партии и оставить только оркестровый аккомпанемент.

- Ого! Это прямо целая революция в подпольной звукозаписи! - первым понял суть открывающихся возможностей Полецов, - Так выпьем же за начало проекта "Владимир Ильич Ленин - суперстар"!..

Виктор очнулся от воспоминаний у памятника Ленину, расположенного на площади перед зданием благодатненской мэрии. Когда-то при постройке нового здания горкома КПСС, перед партийным офисом поставили всенепременный в те времена памятник гениальному Вождю и Учителю. В постперестроечные времена опального уже гения местные демократы назойливо предлагали с почетного места убрать. Однако впоследствии возобладала конформистская точка зрения, и этот, с позволения сказать, памятник местной архитектуры решили сохранить.

Кабацкий музыкант посмотрел на темный бронзовый истукан (подсветку все-таки убрали, не смотря на плюрализм политических взглядов!) и усмехнулся своим воспоминаниям. Суперзвезда в отставке!

4

Когда Славин подошел к пузатым колоннам Дворца Культуры, там, под аккомпанемент забористой мелодии известной поп-группы "Любе", назревал нешуточный конфликт. Трое подростков лет шестнадцати окружили своего сверстника из какой-то враждебной группировки и выталкивали его подальше от входа в дискотеку, намериваясь в темном месте свести с ним какие-то старые счеты.

- Ты шо сюда заявился, а? Козлиный твой рот! - сыпались как из рога изобилия нелицеприятные вопросы и эпитеты в адрес намечаемой жертвы, - Мы же вас предупреждали, волков?!

- Да шо вы, мужики, шо? - тоскливо зыркал по сторонам влекомый недругами подросток, - Я просто мимо проходил.

- Заблудился, вафел! - засмеялся самый агрессивный забияка и, коротко размахнувшись, ударил своего противника в ухо.

От удара тот упал на четвереньки. Ободренная первым успехом троица ринулась добивать свою жертву ногами.

- Эй, вы! - крикнул зарвавшимся хулиганам Славин, - А ну, прекращай драку!

Подростки на секунду повернули головы в сторону неожиданно объявившегося защитника.

- Папаша, заткнись! - посоветовал музыканту драчун, первым пустивший в ход кулаки, - Здоровее будешь!

Воспользовавшись представившейся заминкой, избиваемый подросток попытался скрыться в темноте. Внимание хулиганов вновь переключилось на пытающуюся ускользнуть жертву, но неожиданный заступник вновь повелительно бросил им:

- Стоять, салабоны, я сказал!

В ответ, ободренная легким началом троица, немедленно развернулась и двинулась по, музыканта. Избиваемый подросток, не дожидаясь исхода новой разборки и не пытаясь помочь своему великодушному защитнику, поспешил малодушно унести ноги.

- Так шо ты к нам имеешь, старпер? - глумливо поинтересовался один из малолетних хулиганов, пытаясь зайти Виктору за спину. Подростки норовили взять его в плотное кольцо.

- Давно сыкуны в чужих руках не обсерались? - холодно ответил вопросом на вопрос Славин, держа в поле зрения всех надвигающихся на него противников.

- Ах, ты, пидор! - хором заорала троица и вне себя бросилась на Виктора.

Однако тут же они пожалели о столь необдуманном поступке. Кабацкий лабух неплохо владел приемами рукопашного боя, и для начала не стал слишком сурово наказывать малолетних "бакланов". Он ловко выскользнул из готового сомкнуться окружения, молниеносно присел на корточки и несколько раз крутнулся вокруг собственной оси, выставляя попеременно вытянутые параллельно земле ноги. Подростки как подкошенные грянули спинами на асфальт всеми своими акселератскими килограммами. Но это их лишь раззадорило. Виктору пришлось применить более серьезные меры воздействия, вновь разбросав их по сторонам.

Второй раз подростки полежали на асфальте гораздо дольше. Но все же двое из них во второй раз стали на ноги и попытались продолжить попытки напасть на незваного защитника, и тут же опять оказались в горизонтальном положении.

- Пацаны, - подал голос третий драчун, благоразумно вышедший из боевых действий после второй атаки, - Это же Витька-музыкант из "Кристалла". Он в Афгане в спецназе служил.

Поверженные хулиганы совершенно упали духом.

- Все? - задал риторический вопрос бывший спецназовец, - Или продолжим?

Подростки предпочли первое предложение. Помогая друг другу, они поднялись на ноги и молча удалились с несчастливого для них поля битвы.

Славин посмотрел по сторонам. К его удивлению, зрителей его подвигов не наблюдалось совершенно.

- Аплодисменты мне не нужны, - немного разочарованно пробормотал себе под нос кабацкий лабух, - Тоже мне, достижение, нащелкать по носу парочке малолетних "бакланов"!

Но его настроение совершенно переменилось. Если до этого он стремился домой, то сейчас ему захотелось побыть на людях. Из-за толстых облупленных стен Дворца Культуры вновь донесся мощный аккорд очередного танцевального "боевичка",

- Не вспомнить ли мне молодость и не сходить ли на дискотеку? - задал в полголоса самому себе бывший студент журфака вопрос, - На пьянку к коллегам идти гораздо дольше!

5

Славин купил в вестибюле Дворца Культуры входной билет и вскоре оказался в танцзале молодежной дискотеки. Здесь вовсю бушевала музыка, исторгаемая добрым десятком звуковых колонок, укрепленных на стенах чуть ли не под потолком. В танцзале царил полумрак, прорезаемый вспышками мощной светомузыкальной установки. В одном конце помещения, на высокой импровизированной баррикаде из звуковоспроизводящей, звукоусиливающей и светотехнической аппаратуры засел ди-джей, профессионально развеселый тип лет двадцати с лишним. В другом конце разместилась стойка небольшого бара, торговавшего пивом, болгарским вермутом, армянским коньяком, а также отечественной водкой-самоделом из-под прилавка. Посередине "отвязывались", в меру индивидуальных хореографических возможностей несколько группок молодежи в возрастном интервале от четырнадцати до двадцати лет. Наиболее зажиточные кавалеры угощали своих дам у стойки бара.

Славин, который по-прежнему не терял надежд хоть как-то развеять свое угнетенное состояние, подошел к бару и сел на высокий табурет перед стойкой. Он уже понял, что молодежные танцульки вряд ли ему помогут, и решил все-таки идти домой. Но перед уходом Виктор решил применить еще одно испытанное средство.

- Что будем заказывать? - обратился к великовозрастному посетителю бармен, глядя на него с некоторым любопытством.

- Пиво есть?

- Конечно, - отозвался бармен, корпусный лысоватый мужик лет тридцати, - Баночное - "Хейнекен", бутылочное – отечественное. Что вы предпочитаете?

- Давай "Хейнекен", - заказал музыкант и взглянул налево от себя. Там появилась ярко накрашенная деваха в коротенькой юбочке в обтяжку, в которой все же угадывалось ее неполные шестнадцать лет. Она немедленно одарила одинокого мужчину тягучим многообещающим взором и томно попросила:

- Мужчина, у вас закурить не найдется?

- Не курю, - сухо ответил Виктор и отвернулся. Еще одно испытанное средство имело тенденцию тоже оказаться бесполезным. Он с трудом представлял себя в постели с этой сморкачкой.

Бармен поставил перед Славиным банку с пивом и чистый стакан, оценивающе посмотрел на соседку клиента и весело поинтересовался:

- Решил отдохнуть от жены?

Великовозрастный посетитель вскрыл банку и налил пиво в стакан.

- Нет у меня жены. А у тебя есть, что мне предложить на этот счет?

Деваха в мини-юбке услышала ответ потенциального кавалера и сделала вторую попытку к нему подъехать,

- Мужчина, угостите пивом!

Славин скосил глаза на настойчивую шлюху и резонно заметил:

- Спаиванием малолетних не занимаюсь.

Деваха усохла. Бармен, в свою очередь, скорбно покачал головой и сокрушенно развел руками:

- Других не держим-с. Все-таки, здесь молодежная дискотека. Тебе бы надо было в "Кристалл" зайти.

- Спасибо, я только что оттуда, - улыбнулся кабацкий лабух и вспомнил события четырнадцатилетней давности.

Ресторан "Кристалл" в конце хмельного вечера. Это было золотое совко-вое время, когда любой благодатненский шахтер мог позволить себе незапланированный поход в городской кабак без серьезных последствий для личного или семейного бюджета. Рядовой запаса войск специального назначения Виктор Славин в полном сиянии дембельского мундира спускался по лестнице на первый этаж к гардеробу. Он был изрядно пьян и агрессивен. На половине лестницы он зацепил какого-то парня, не менее пьяного и агрессивного. Тот остановился, возмущенно раздувая ноздри курносого носа, и задиристо закричал вслед Виктору:

- Эй, служба! Кругом, шагом марш!

- Ты это ко мне? - с готовностью повернулся к новоявленному начальству отставной спецназовец, оценивающе разглядывая потенциального противника.

- К тебе, салабон!

И через мгновение курносый парень кубарем полетел вниз по лестнице. Естественно, у него тут же нашлась парочка дружков-защитников, но после короткой яростной схватки, они вынуждены были ретироваться за ресторанные двери.

Виктор с видом триумфатора получил без очереди в гардеробе шинель и шапку, и не торопясь, одевался у зеркала в вестибюле. Сзади к нему подошла миловидная молодая девушка лет семнадцати и молча принялась его разглядывать.

- А кто это у нас такой красивый? - попытался подъехать к ней с пьяной галантностью демобилизованный солдат.

- Послушай, ты можешь поиметь сегодня большие проблемы, - сказала ему в ответ девушка, - Они будут ждать тебя возле ресторана.

- Разберемся! - с хмельной отвагой сказал «дембель», - Если им мало, еще получат!

- Напрасно храбришься, - нахмурилась девушка, - У них есть в запасе ножи, просто они не стали показывать их при людях, и вообще, они конченая шпана!

- А ты откуда взялась такая заботливая? - поинтересовался Славин, - По-моему, я тебя сегодня где-то видел.

- Эх, ты, воин-супермен, я же весь вечер пела на ресторанной эстраде, Что, совсем глаза залил?

- Точно, - глупо ухмыльнулся «дембель», - Только ты издалека постарше кажешься. Кто тебя такую маленькую отпустил сюда работать?

- Каждый живет, как может, - опять нахмурилась ресторанная певичка, - У тебя, небось, родители живы, а я сирота.

Возникла неловкая пауза. Виктор спросил:

- Как тебя зовут?

- Снежана, - ответила девушка и выразительно посмотрела в глаза бравого спецназовца, - Хочешь, я помогу тебе отсюда незаметно уйти, через служебный ход?

- Зачем ты это делаешь?

- Потому что, ты мне нравишься.

Так Виктор Славин познакомился со Снежаной Багрий. Тогда она незаметно вывела его через служебный ход, оставив жаждущих мести хулиганов неудовлетворенными. Далее была ночь любви на квартире Багрий, и начало их роману было положено. Снежана оказалось весьма занятной личностью с очень непростой судьбой. В семь лет она осталась сиротой, после гибели родителей в железнодорожной катастрофе. Лично ее спасло то обстоятельство, что она отдыхала в этот момент в гостях у тетки в Благодатном, которая и удочерила племянницу. Тетка Снежаны была незамужней рыночной торговкой, не проработавшей на советское государство ни дня. В таком же духе она пыталась воспитывать свою сиротку-племянницу. Ее любимым выражением была сомнительная сентенция - "Учись на три, живи на пять!" Снежана окончила музыкальную школу, но так и не получила аттестата зрелости. В шестнадцать лет она стала дважды сиротой - ее тетка замерзла по пьянке на морозе, возвращаясь с какой-то пирушки у коллег по рынку. Бойкая девушка умудрилась устроиться солисткой в единственный городской ресторан, обойдя многих желающих сделать то же самое. За ней водилась дурная слава шлюхи, но отставного спецназовца это мало волновало. Он нашел в Снежане не только любовницу, но и по ее протекции устроился в ресторанный ансамбль "Кристалла". Благо, к этому моменту освободилась вакансия гитариста.

Решение Славина пойти работать в ресторан музыкантом, вместо того, чтобы вернуться в университет, взбесило его родителей, к которым он вернулся после службы в армии. В их глазах ресторан был вместилищем всех пороков. Виктор картинно был изгнан из отчего дома. Он ушел жить к Багрий, благо у той была отдельная однокомнатная квартира, оставшаяся ей от тетки. Вскоре у матери Славина случился второй инфаркт. Первый был после исключения ее сына из МГУ и призыва в армию. Виктор, мучимый укорами совести, помирился с родителями и ушел от Багрий. Снежана попыталась покончить жизнь самоубийством, наглотавшись снотворного, но неудачно. Почти одновременно с матерью Славина случился третий инфаркт, последний.

Похоронив мать, недоучившийся журналист вновь сошелся со своей колле­гой по ресторанному оркестру. Жизнь в провинциальном городе шла ни шат­ко, и ни валко. Вскоре, все понемногу начали забывать, что Виктор Славин когда-то учился в Москве, и лишь иногда пьяный отец в ссоре пенял этим непутевому, по его мнению, сыну. Виктор еще два раза уходил от Багрий, уезжая на «севера» или в одну из бывших братских стран по соц­лагерю преподавать боевые искусства рукопашного боя. Но, в конце концов, опять возвращался к Снежане и привычной работе в провинциальном кабаке. Его связь с ресторанной певичкой с весьма подмоченной репутацией оказа­лась на диво устойчивой и продолжительной.

Между тем, над страной пронеслась перестройка-“перестрелка”, приватизация-"прихватизация", демократизация-капитализация, и тому подобные "ации". Поначалу внешне все в Благодатном мало что изменялось, разве по­явились поначалу кооперативные, а после частные торговые точки. Но когда начали закрываться благодатненские кормилицы - угольные шахты, и долги по зарплате у шахтеров потянулись на долгие месяцы, Снежана сама стала уговаривать своего сожителя найти какой-нибудь выход из постоянно накапливающихся финансовых и житейских неурядиц. И когда по телевидению начали крутить рекламные ролики фирмы "Все звезды", Снежане удалось-таки уговорить Вик­тора поехать в столицу на прослушивание, хотя тот весьма скептически от­несся даже к самой идее поездки в столицу...

Ди-джей медленно свел на нет при помощи микшера звук последнего хита Майкла Джексона, радостно долдоня в микрофон:

- А теперь сюрприз, сюрприз, сюрприз!

Затем он врубил на полную мощность сирену воздушной тревоги. Славин вздрогнул и вынырнул из омута своих воспоминаний.

- Этим сюрпризом будет давно обещанный видеоклип! - торжественно воз­вестил "дискотекарь", - Выступает наша знаменитая землячка, суперзвезда телешоу "Все звезды" - Снежана Багрий!

Среди посетителей дискотеки пронесся восхищенно-завистливый вздох. Ди-джей продолжал свое выступление:

- Итак, Снежана Багрий и ее видеофантазия на тему ее же нового супер­хита "Милый мой", которую мы сейчас посмотрим при помощи нашего нового видеопроекционного устройства, любезно предоставленного нам фирмой "Все звезды".

На одной из стен танцзала возник большой прямоугольник белого света, и в нем появилась видеокартинка.

Виктор не первый раз смотрел клипы с участием экс-солистки ресторанн­ого оркестра из города Благодатного, и ему всегда навязчиво казалось, что все это здорово смахивает на воплощенный в реальность волшебный сон из розовых мечтаний заурядной кабацкой певички. То есть, хорошенькая блондинка, порхавшая на экране видеопроектора, на самом деле была похо­жа на Снежану Багрий. Даже ее голос, с учетом всех электронных “примочек” применявшихся при современной записи, напоминал скромные вокальные дан­ные его близкой подруги. Но вот все остальное... Музыка, текст, картин­ка видеоклипа - все было на сто процентов коммерческим успехом. И заг­лавный исполнитель и один из авторов подпольной рок-оперы "Владимир Иль­ич Ленин - суперстар" чувствовал глухие позывы завистливого раздражения. Почему не я? К тому же, что имел в виду Лешка, приехавший из Москвы за тридевять земель для пустякового десятиминутного разговора? А может быть, он действительно нужен Полецову, и разговор их был далеко не пустячным для товарища студенческого времени?

Клип Снежаны благополучно финишировал. Ди-джей вновь запустил сирену, после чего торжественно объявил:

- Эта была Снежана Багрий! Шоу "Все звезды" ваш исключительный шанс на пути к успеху и процветанию! Напоминаю, что ваше новое видеопроекци­онное устройство предоставление нам фирмой "Все звезды", как премии за лучшую исполнительницу телешоу ее родному городу, а на отборочный пункт "Всех звезд" может прийти любой желающий!

Славин расплатился с барменом и направился к выходу из дискотеки. Когда он проходил знаменитые колоны псевдоантичного портика Дворца Культуры, то заметил в тени одной из них любовную парочку. Кавалер при­гибал свою даму на колени, сопровождая свои действия с горячими уговорами.

- Солнышко, расстегни мне зиппер и возьми его в ладошку. Чувствуешь, какой он горячий и большой? Теперь возьми его в ротик, ну давай же, не тяни!

Кабацкий лабух смущенно хмыкнул и пошел своей дорогой. Кроме него и парочки, решившей заняться оральным сексом, никого в псевдоантичном портике Дворца Культуры не было. Впереди, в лучах прожекторной подсвет­ки, гордо возвышалась городская мэрия. Однако, памятник Ленину, подле которого наверняка уже не принимали в пионеры необузданно-страстных лю­бовников в тени пузатой псевдоантичной колонны, располагался теперь со стороны ресторана.

Глава третья: Снежана

1

В одном из съемочных павильонов телекомплекса "Останкино" шла за­пись будущей телепередачи о популярной исполнительнице телешоу "Все звезды" Снежане Багрий. То есть, независимая телекомпания, делавшая эту передачу, получила заказ от фирмы "Все звезды". Так сказать, для придания большей достоверности лапше на уши заинтересованной телеауди­тории.

- Халтура, она и есть халтура, - мрачно заключил режиссер записи, наблюдая на мониторе, как ведущая передачи героически борется с дрему­чим интеллектом суперзвезды из Благодатного. Сидевшая с ним рядом инженер видеозаписи сочувственно поддакнула:

- Деревянная девка, как впрочем, все эти суперзвезды этой говенной фирмы. Это надо же, за два часа съемок и на пять минут передачи не на­берется!

Посреди съемочного павильона телестудии, освещенного множеством специальных приборов, находился небольшой стол с двумя мягкими креслами. В одном из них вальяжно расположилась популярная ведущая не менее известной телепередачи "Улетный музон", вгрызавшаяся всею своею силою обаяния и находчивости в гранитную почвенность суперзвезды-провинциалки, неуютно закаменевшей на краешке другого кресла.

- Снежана, а что ты думаешь о своих коллегах по шоу? - ворковала телеведущая, - Как ты оцениваешь их потенциал?

- Хороший у них потенциал, - односложно отвечала Багрий, - И колле­ги у меня хорошие.

- Ну, а если сравнить их с исполнителями из продюсерского центра "Терция"? - не сдавалась интервьюерша.

Поп-звезда задумалась и с усилием выдавила из себя:

- Они хуже.

- Нет, так больше нельзя! - страдальчески простонал режиссер записи и объявил в микрофон, - Перерыв на двадцать минут. Прошу участников задержаться на своих местах еще одну минуту.

После этого он вышел из стеклянного бокса, прилепившимся рядом со стеклянным павильоном, в котором находилась записывающая аппаратура, и направился к столику с двумя знаменитостями.

В этот момент там происходило интересная метаморфоза. На окаменевшем во время записи лице недалекой поп-звезды появилось нормальное осмыс­ленное выражение, пусть и не сравнимое с роскошным экстерьером ведущей. Зато у партнерши Багрий, сразу после объявления перерыва, ее блестящий вид как-то начал постепенно тускнеть, и режиссеру, уныло прикидывающему, что им сказать, внезапно показалось, что произошло некое усреднение интеллектов. Поэтому он изменил первоначальное намерение говорить сразу с обеими женщинами.

- Снежечка, - фальшиво-ласково молвил режиссер, - Пойди, покури минут десять.

Поп-звезда легко поднялась с кресла и осведомилась:

- А вы пойдете покурить?

- Попозже, - туманно пообещал страдалец от телевизионной режиссуры, - Нам тут посоветоваться надо.

Багрий закрыла за собой тяжелые звуконепроницаемые двери съемочного павильона и подошла к кожаному диванчику, стоявшему у окна на лестничной площадке. На диванчике расположился плечистый парень с неприметным лицом и цепким взглядом - телохранитель Снежаны от фирмы "Все звезды", выполнявший, впрочем, больше роль почетного караула.

- Перекур? - спросил телохранитель, когда певица присела рядом с ним на диванчике.

Багрий кивнула и достала из сумочки сигарету. Охранник галантно дал ей прикурить и вновь поинтересовался:

- Долго еще?

- Черт их знает, - раздраженно пожала плечами Снежана и насмешливо охарактеризовала страдальца от телевизионной режиссуры и его команду, - Такие бездари! Два часа что-то мурыжат, мурыжат. И зачем наши с ними связались?!

В это время, оставшиеся в съемочном павильоне и раскритикованные благодатненским самородком режиссер записи и ведущая вели нелегкий разговор на производственные темы.

- Через час сорок минут заканчивается наше съемочное время в этом па­вильоне, - раздраженно сказал режиссер, - А монтировать передачу пока просто не из чего!

- А что я могу сделать?! - не менее раздраженно огрызнулась телеве­дущая, - Эта деваха - редкостная дубина стоеросовая! Впрочем, ты и сам все видишь, наверное.

- Видеть-то я вижу, - резонно заметил режиссер, сочувственно улыбаясь и покачивая головой, - Но руководство нашей телекомпании шкуру с нас спустит, если мы вовремя не сделаем передачу, и стало быть им придется платить неустойку "Всем звездам".

Симпатичное личико звезды российского телевидения омрачилось, и она озабоченно осведомилась:

- Ты хочешь сказать, что "Все звезды" так много платят?

- По высшему разряду!

- Тогда почему они своими силами не сделают эту передачу? Тем более, что уже имеют опыт работы с этой дурой?

- Принцип - пусть меня похвалят другие, - ухмыльнулся многоопытный работник голубого экрана, - Когда нужную звезду раскручивают разными приемами, то как правило, необходимый эффект достигается гораздо надеж­нее и быстрее.

- Тогда, что мы здесь велосипед изобретаем! - Пришла к спасительному решению острой производственной проблемы ведущая, - Давай напишем точный сценарий интервью, а наша тупая красотка прочитает свои реплики с боль­ших листов за камерой.

- Да, другого выхода, похоже, нет, - глубокомысленно покачал головой режиссер записи и посмотрел в сторону дверей, через которые вышла из съемочного павильона поп-звезда, - Надеюсь, что читать она умеет!

2

После окончания съемок злополучного интервью, Багрий, в сопровож­дении своего ангела-хранителя с неприметной внешностью, покинула, наконец, опостылевший ей производственный корпус телекомплекса "Останкино". Вскоре она сидела за рулем довольно малоподержанного "Мерседеса", при­обретенного лично для нее фирмой "Все звезды" три месяца назад в качестве премии за производственные и творческие успехи. Расположившийся ря­дом на переднем пассажирском сидении телохранитель выговаривал своей подопечной нудным тоном:

- Снежана, ты же должна по инструкции сидеть на моем месте, а я на твоем.

"Мерседес" остановился перед светофором у станции метро "Проспект Мира", упершись в зад довольно внушительной автомобильной пробки.

- Лучше бы фирма мне вертолет купила, - печально молвила поп-дива, игнорируя высказывания своего ангела-хранителя, - Хоть самый завалящий!

- Ну да! - скептически хмыкнул телохранитель, - Я бы тогда тройную зарплату потребовал!

- Почему? - наивно удивилась Багрий.

- За повышенный производственный риск! - сурово молвил охранник, - И, все-таки, по инструкции ты должна...

- Саня, - перебила своего пассажира поп-звезда, - На сегодня можешь быть свободным.

- Как это, можешь быть свободным? - удивился специалист по личной безопасности, - По инструкции...

- Да плюнь ты на инструкции! - вновь оборвала его легкомысленная знаменитость, - Понты все это!

Телохранитель недовольно засопел и, поразмыслив, возразил:

- Но это моя работа.

- По-моему, ты недавно женился? - спросила Багрий, лукаво улыбаясь. - Так дуй к своей крале! А встретимся мы у "Лестницы в небо", в восемь вечера, если ты так не можешь жить без своей работы и своих говенных инструкций. Идет?

Избавившись от раздражавшего ее сопровождающего, Снежана Багрий принялась за свое любимое занятие в столице - кататься по московским улицам, ловя на себе восхищенные взгляды поклонников. Покатавшись этак часа два, она вско­ре припарковала свой “Мерседес” у очень дорогого и модного магазина жен­ской одежды на Тверской улице. Рядом с висевшим на фонарном столбе знаком, запрещавшем в этом месте остановку и парковку автомобилей.

Входная дверь магазина женской одежды отворилась, и туда вошла Снежа­на Багрий. Швейцар, несший свой пост у входной двери, вежливо улыбнулся и придержал дверь перед посетительницей.

- Добро пожаловать в наш магазин!

Поп-звезда скользнула по нему рассеянным взглядом. Крепкий мужчина лет сорока с лишком в строгой темно-синей костюмной паре и белой рубашке с галстуком. Такой тип вряд ли увлекается популярной молодежной музыкой и телешоу "Все звезды". Однако, Снежану это мало трогало, потому как ее интересовало внимание и любовь совершенно иной части населения. Она на­правилась в один из отделов магазина, где должна была сегодня работать интересующая ее особа. Здесь были представлены вечерние дамские туалеты.

Продавщицы в этом фирменном торговом заведении были одеты в особую фирменную спецодежду - открытые блузки и длинные шорты, и специально бы­ли подобраны так, что напоминали своими точеными ножками и ручками оча­ровательные ожившие манекены для демонстрации фасонов женской одежды.

Снежана с нарочито рассеянным видом вошла в нужный ей отдел и начала рассматривать стоявший недалеко от входа манекен, облаченный в очень миленькое платьице с умопомрачительной ценой. Краем глаза она отметила, что девушка-продавщица, стоявшая в глубине помещения, тоже ее узнала. Продавщице было не более двадцати лет, и она наверняка была знакома со стремительно набиравшем популярность молодежном телешоу "Все звезды", в коем Снежана Багрий играла уже далеко не последнюю роль.

- Девушка, - обратилась поп-звезда к продавщице, - Вас можно на мину-

точку?

- Да, конечно, - поспешила та к потенциальной покупательнице, - К ва­шим услугам.

- Я хочу примерить вот это платье, - указала Багрий на манекен, - На первый взгляд оно очень миленькое.

- Сию секунду, - улыбнулась девушка, - Сейчас я вынесу такое же из подсобки. Какой у вас размер?

- Сорок шесть, - еще шире в ответ улыбнулась Снежана и неожиданно да­же для себя спросила. - Вам никто еще не говорил, что вы очень с ней похожи?

И она указала на манекен.

Девушка удивленно раскрыла глаза и чуть-чуть покраснела.

- Нет. Так я пошла за платьем?

- Разумеется. Я буду ждать тебя в примерочной.

Войдя в примерочную, поп-звезда, не мешкая, разделась и осталась в од­ном белье. Она задумчиво оглядела свое отражение в тройном зеркале и удовлетворенно улыбнулась. Хороша!

В примерочную вошла продавщица с нужным платьем и пове­сила его на вешалку около бокового зеркала.

- Я вам больше не нужна?

- Нет, нужна, - ответила Снежана и внимательно посмотрела на хорошень­кую девушку, - Мне пришла в голову одна хорошая идея. Как не примеряй платье у зеркала, а видно всегда лучше со стороны. Давай, это платье сначала при­меришь ты, а я лучше посмотрю.

- Но я на работе, - растерянно возразила та.

- Это и есть твоя работа - помогать своим клиентам.

- А если кто-нибудь сюда войдет?

- Кто же может сюда войти без моего разрешения? - усмехнулась лука­вая поп-дива, чувствуя, как внутри у нее возникает сладостная дрожь, - Разве они не увидят, что здесь занято?

Расчет Снежаны был верен. Какая женщина не мечтает хотя бы примерить платье, в котором ей никогда не суждено красоваться? Тем более, если она вынуждена заниматься продажей этих платьев другим женщинам, зачас­тую уступающей ей в красоте и молодости.

Продавщица быстренько разоблачилась и с помощью услужливой клиентки очутилась в дорогом вечернем туалете. Она покрутилась возле зеркала и спросила поп-диву:

- Ну, как?

- Платье теперь выглядит еще лучше, чем у твоего двойника на витри­не.

Продавщица довольно хихикнула и повернулась к зеркалу, старательно расправляя складки на платье.

- Ты тоже прелесть, - внезапно сказала коварная поп-звезда и, обняв сзади доверчивую девушку, поцеловала ее в шею. Простодушная любительни­ца дорогих нарядов приглушенно пискнула и круто развернулась лицом к изобретательной лесбиянке.

- Что вы делаете?!

- Ты знаешь, кто я? - спросила Багрий внезапно охрипшим голосом, ее била крупная дрожь. Девушка испуганно кивнула.

- Я тебе куплю это платье, - посулила поп-звезда предмету своих вож­делений, стремительно вновь ее обняла и поцеловала в губы, - Если ты захочешь, я поговорю насчет тебя с руководством "Всех звезд"!

- Что вы! - тихонько вскрикнула продавщица, вырвавшись из страстных объятий зарвавшейся клиентки, - Я этим не увлекаюсь!

Она схватила в охапку свою униформу и, прямо как была в вечернем на­ряде, выскользнула из примерочной наружу.

Оставшись в одиночестве, Снежана медленно оделась и показала язык своему отражению в зеркале.

- Ну и дура! - проворчала себе под нос поп-звезда, имея в виду гетеросексуально ориентированную продавщицу, после чего тоже покинула место не­удовлетворенных желаний.

В отделе задумчиво рассматривала развешенные на тремпелях платья ка­кая-то худая мымра лет пятидесяти. Она равнодушно посмотрела на поп-знаменитость и отвернулась. Гетеросексуально ориентированной про­давщицы нигде не было видно.

Багрий с достоинством прошла к выходу. Ее неудовлетворенный любовный пыл стремительно перерастал в кипучее раздражение, и хотелось закатить в этом магазине небольшой, но шумный скандал.

Швейцар услужливо распахнул перед Снежаной входную дверь и елейно мол­вил, ожидая возможных чаевых:

- Приходите к нам еще.

В ответ же услышал нечто для себя непонятное.

- Будь здоров и не кашляй!

3

В десять минут девятого вечера "Мерседес" Снежаны Багрий уже подъезжал по направлению к парадному входу профессионального клуба работников фирмы "Все звезды" под претензионным названием "Лестница в небо". Он ра­сполагался в причудливом по архитектуре двухэтажном особняке, построен­ном на месте снесенного до основания стандартного четырехэтажного дома, так называемого "сталинского стиля". Кроме необычного внешнего вида и особенных строительных материалов, применявшихся при его возведении, это здание отличалось еще двумя особенностями - было возведено всего за три месяца и внутри Садового Кольца, а последнее многое говорило сведущим людям о влиятельности и финансовых возможностях его настоящих хозяев. Накрапывал мелкий противный дождик, и телохранитель Багрий, принявшийся за ожидание своей подопечной уже в полвосьмого, изрядно промок и был вынужден спасаться от него в телефонной будке, находившейся в метрах семидесяти от "Лестницы в небо". Увидев, наконец, машину поп-знаменитости, он немедленно покинул свое убежище и, размахивая руками, подбежал к краю дороги. Снежана затормозила и подобрела своего охранника.

- Ну, как там твоя жена? - спросила она его, когда он влез в салон ав­томобиля, и тронулась с места, - Сколько раз вы в день трахаетесь, моло­дожен?

- Снежана, ты опоздала, - ворчливо отозвался специалист по личной бе­зопасности, игнорируя попытку вторжения в свою личную жизнь, - Я тебя под дождем уже битых сорок минут жду!

- Девушки всегда опаздывают, - парировала поп-звезда и довольно лихо припарковала "Мерседес" между двумя близко стоявшими автомобилями, крутым виражом, визгом автомобильной резины по мокрому асфальту и реальной опасностью разбить свою и чужие машины.

Телохранитель только осуждающе покачал головой и проворчал себе под нос:

- Снежана приехала!

Багрий и ее охранник вышли из автомобиля и вместе вошли в парадные двери клуба. Сразу за дверями их встретили двое парней внушительной ком­плекции - коллеги телохранителя Снежаны. Они поздоровались с клубными стражами, и лукавый охранник, как ни в чем не бывало, осведомился у сво­ей подопечной:

- Так значит, на сегодня я уже свободен?

Таким образом, Саня хотел обеспечить себе алиби, что он занимался сво­ими профессиональными обязанностями полный рабочий день.

- Так точно, твоя миссия на сегодня уже закончена, - иронично улыбаясь, отозвалась поп-звезда.

- Тогда, до свидания, - сказал ей телохранитель, сделал ручкой коллегам и исчез за входными дверями.

Снежана прошла вглубь помещения, презрительно пробормотав сквозь зубы по адресу своего стража:

- Понтовила несчастный!

Интерьер клуба работников фирмы "Все звезды" был выдержан в не менее причудливой стилистике, чем фасад самого здания. Массивная мебель и де­ревянная обшивка стен, в так называемом "готическом стиле", забавно конт­растировали с китчевым оформлением тех же стен разнообразной символикой отечественной и зарубежной поп-музыки. Господи, чего здесь только не бы­ло! "Золотые диски" и "золотые микрофоны", музыкальные инструменты, на которых якобы играли различные поп-знаменитости, и даже шляпка Эдит Пиаф.

Может быть, отчасти, такой стилистический винегрет объяснялся тем, что само здание клуба было возведено по технологии "пласт-баум", позволяв­шей строить дома в рекордно короткие сроки и воплощать в строительные конструкции любые даже самые бредовые идеи заказчиков. И в экстерьере и в интерьере клуба "Лестница в небо", как в капле воды, отразилась вся нелепость так называемой свободной российской экономики. Пластмассовые конструкции "пласт-баум" или треп об общечеловеческих ценностях, прикрывающий жадную волчью хватку своего жирного куска, велика ли, в конце концов, между ними разница?

В этот час людей в клубе было немного. Снежана поздоровалась с несколькими встретившимися ей коллегами и вскоре оказалась в баре клуба, где за одним из столиков сидел в одиночестве молодой мужчина лет двадца­ти двух. Впрочем, его пол определить издалека было делом довольно затру­днительным. Длинные светлые волосы, накрашенные ресницы, женоподобная физиономия с легким искусственным румянцем и довольно феминизированный костюмчик из зеленого шелка.

Багрий улыбнулась и подошла к женоподобному. Обладатель зеленого шел­кового прикида поднял на подошедшую девушку темный взор и проговорил манерным тоном:

- Снежка, рад тебя видеть!

Они поцеловали друг друга в щечку, по обычаю российской творческой интеллигенции, и Снежана, устроившись напротив женоподобного, поинтересо­валась у него:

- Что ты такой грустный, Василек?

- Да вот, размышляю над парадоксом нашей с тобой профессии, - с все­ленской грустью молвил тот, - Нас любят все, но на самом деле, зачастую именно нам настоящей любви больше всего и не хватает.

Он был в той же обойме "Всех звезд", что и Багрий, под сценическим именем - Ленский. И зачастую Ленский-Вася, имевший сценический имидж грустного романтика, заигрывался и переносил лицедейство в реальную жизнь. В фирму "Все звезды" он попал прямиком с четвертого курса искусствоведческого факультета одного из престижных московских вузов.

- Женись, - подленько усмехнулась душевно черствая поп-звезда из Бла­годатного, - Любая за тебя пойдет!

Багрий была совершенно в курсе по поводу принципиально-голубых убеж­дений Ленского, но считала, что "смуры" лечатся только "смехотерапией"…

- Что за бред ты здесь несешь! Мы же не в Датском королевстве живем! - досадливо поморщился Василий и обидчиво замолчал. Недоучившийся искус­ствовед знал, что в Дании уже разрешены официальные однополые браки.

Кроме "звездного" оформления, внутри клуба звучали все время записи знаменитых шлягеров прошлого. Когда Снежана там появилась, хриплый го­лос Луи Армстронга мурлыкал "Хелло, Долли!", а сейчас Утесов запел "Как много девушек хороших!"

- Девушка, разрешите с вами познакомиться! - в тон транслируемой пес­не прозвучал за спиной Багрий неожиданный вопрос, правда, произнесенный почему-то женским голосом.

Снежана обернулась. Там стояла, уже немного покачиваясь от принятой дозы горячительного, худая высокая девица лет двадцати пяти с короткими крашенными под радикальную блондинку волосами.

- Ну и дура! - хмуро буркнула в ответ Багрий и отвернулась.

- Гелика, где ты пропадала все это время? - подал слабый голос Ленс­кий-Вася, и выполнил традиционный обряд челомконья в щечку с худенькой блондинкой, - Рад тебя видеть.

Вновь пришедшая девица немедленно устроилась рядом с неласково встре­тившей ее Снежаной и обратилась к женоподобному поп-певцу, лукаво при этом улыба­ясь:

- Василек, там какой-то тип у входа утверждает, что он твой гость. Ты кого-нибудь ждешь сегодня?

Обладатель зеленого шелкового прикида картинно поднял красивые ухожен­ные брови, на секунду изобразив умеренное удивление сообщенным ему фак­том, потом хлопнул себя ладонью по лбу и досадливо пробормотал:

- Ох, совсем забыл! Я сейчас, девочки.

Он поднялся из-за столика и торопливо зашагал к парадному входу. Не смотря на женоподобную физиономию и странную манеру одеваться, это был рослый физически развитый молодой человек, кумир молоденьких нимфеток с одиннадцати до шестнадцати лет. Или, как любят сейчас выражаться, секс-символ российской эстрады.

- Значит, продолжаешь дуться на меня из-за Анжелки? - напрямик спро­сила Гелика Снежану, когда они остались за столиком вдвоем, - К твоему сведению, между нами ничего не было в тот вечер. Это все твои безос­новательные фантазии.

- Ага, - насмешливо согласилась Багрий, - Заехали вы с ней на пару к тебе в шашки поиграть, пару бутылочек пивка приговорили, о международ­ном положении покалякали!

- Снежа, - пришлая блондинка неожиданно нежно взяла за руку ревнивую подружку и прижала ее к тощей груди, - Давай забудем об этом, ведь у нас с тобой есть гораздо лучшие воспоминания.

Снежана молчала, но руку свою оставила у груди неверной любовницы, да­вая той тем самым определенные надежды. И Гелика пыталась во всю разви­вать первоначальный успех, но неожиданно допустила непредвиденную для се­бя ошибку.

- Мы же взрослые люди, всякое в жизни бывает. Тем более, можно поду­мать, что ты тоже никем мимолетно не увлекалась за то время, пока мы зна­ем друг друга.

Багрий неожиданно вспомнила свой сегодняшний прокол в магазине женской одежды на Тверской и тотчас вырвала свою руку назад.

- Ты меня ловила на горячем, да?! А вот я тебя поймала, и хватит мне здесь лапшу на уши вешать - всякое в жизни бывает! Терпеть не могу предателей!

Грозящую вспыхнуть с новой силой размолвку близких подружек остановил приход Ленского-Васи в компании с каким-то невысоким крепышом в невзрач­ном сером костюме с галстуком.

- Арнольд, - представился девушкам гость клуба, - Кинорежиссер, или как сейчас говорят - клипмейкер.

- Мы с Арни собираемся делать мой новый клип, - добавил в свою очередь Василий, - Если, конечно, руководство нашей фирмы одобрит.

Подружки представились в свою очередь, и мужчины удалились к стойке бара за напитками.

- Странный он какой-то, серенький, невзрачненький, - высказала свое мнение о киношнике Снежана, - Не смотрится он совершенно вместе с Василь­ком. И потом, когда это наши шефы к себе пришлых пускали? Вешает Вася своему бой-френду лапшу на уши, по-моему.

- Видала я и таких, - махнула узенькой изящной ладошкой Гелика, - Под сереньким костюмчиком голубая начинка. "Натурал" - одним словом, если я не ошибаюсь, так у них таких кличут.

Ей можно было поверить на слово. До "Всех звезд" она проработала нес­колько лет гримершей в одной из модных балетных трупп.

- Как же тогда быть с брехливыми Васиными обещаниями съемок его кли­па? - не прекращала сомневаться странному выбору коллеги Снежана, - Что, Василий только вчера попал в нашу фирму? Нет, что-то здесь не так.

- Любовь зла - полюбишь и козла! - не полезла в карман за ответом быв­шая гримерша.

Женщины посмотрели друг дружке в глаза и прыснули от смеха.

4

Этой же ночью, в спальне бывшей кабацкой певички из Благодат­ного состоялось окончательное примирение поссорившихся любовниц. Дейст­вительно, что только в жизни не бывает!

Гелика сидела на широкой двуспальной кровати и что-то делала с зер­кальцем, вмонтированным в пластмассовую коробочку из-под фирменной компакт-пудры.

В спальню вошла нагая Снежана, только что побывавшая в душе. Бывшая гримерша оставила в покое зеркальце и искренне восхитилась, широко раск­рыв объятья навстречу подружке:

- Какая ты красивая, Снежа!

- Ну да, раскатала губенки, замарашка, - уклонилась от объятий Багрий и повелительно скомандовала, - Шагом марш в душ!

- Ой, сейчас, - встрепенулась Гелика, встала с кровати и протянула партнерше пудреницу с вмонтированным зеркальцем, - Вот это я для нас достала.

- Что это? - спросила Снежана и взяла в руки пластмассовую вещичку.

На поверхности зеркальца был насыпан какой-то белый порошок.

- Кокаин, - сообщила бывшая гримерша, торопливо раздеваясь.

- А это не опасно?

- Что ты! Знаешь, какой улет, если любовью заниматься под ним? Круче, чем от "плана"!

Она чуть было не сказала, что кокаин был ею опробован в компании со злополучной Анжелкой, но вовремя прикусила язычок. Кто старое помянет - тому глаз вон!

- Но ты же знаешь, как к этому относятся в нашей фирме, - продолжала сомневаться Снежана, - У нас могут быть крупные неприятности.

- Как говаривал мой родной братец - если очень осторожно, то можно, - рассмеялась Гелика и зло добавила, - Вот и он как-то напоил меня бормотенью, а потом трахнул. Как пишут в дамских романах - своего первого муж­чину женщина запоминает навсегда. Не знаю как другие - а я точно своего брательника запомнила!

На некоторое время в спальне благодатненского самородка наступила не­ловкая пауза. И Снежана решила разрядить ситуацию. Она вернула партнер­ше пудреницу и спросила игривым тоном:

- Ну, так долго я здесь ждать тебя буду и выслушивать твои душещипательные истории?

- Один момент, леди!

Специалистка по наркотикам и инцесту закончила раздеваться и дурашли­во засеменила в ванную комнату.

Снежана прилегла на кровать и закрыла глаза. Незаметно для себя, она вдруг провалилась в странное состояния не то сна, не то каких-то тяжелых воспоминаний. Такое и раньше с ней случалось пару раз - непонятные и тос­кливые сновидения о никогда не виденных ею людях и событиях, после которых минут десять хотелось, чуть ли не реветь от ужаса и растерянности. Вот и на этот раз ей привиделось такое же непонятное действо.

Багрий вдруг представилось, что она находится в однокомнатной кварти­ре, называемой еще "хрущебой", которая ей была почему-то очень знакома. Квартира была более чем скромно обставлена (Господи, и как в таких люди живут!) Зато в ней присутствовал роскошный японский "дабл" "Шарп-555". Даже во сне Снежана недоумевала - как она могла считать старенькую япон­скую магнитолу роскошью?! Она как будто бы раздвоилась и видела себя со стороны. В жилой комнате "хрущобы" вместе с ней находился еще какой-то очень знакомый ей парень, но она не могла вспомнить его имя. Физиономия у нее самой была вся заревана.

- Снежка, - сказал ей парень (это был Славин), - Мы не можем жить с тобой дальше. Я должен от тебя уйти.

- Почему?! - вновь зарыдала Багрий, - Другую себе нашел?!

- Дура! - зло сказал Славин, - Я же тебе говорил, мать ультиматум поставила. Или я бросаю тебя, или я навсегда могу забыть свою семью.

- А у нас с тобой, что, не семья?! Я для тебя блядь подзаборная?! - завизжала в ответ Снежана, - И это после двух абортов от тебя! Сволочь ты поганая, после этого!

- У моей матери сердце больное! - взорвался в ответ Славин, - Уже два инфаркта случилось! И все из-за меня непутевого!

После этого, она вдруг очутилась в "хрущебовской" ванной комнате. Там она начала глотать какие-то таблетки и с ужасом видела в зеркале над умывальником свое лицо, залитое следами с размазанной тушью для ресниц. В голове у нее билась тяжелая мысль - "я умру, умру, умру!"

Пришла в себя Багрий от нежных прикосновений. Обнаженная Гелика склонилась над ней и язычком водила по ее соскам. Снежана внезап­но подхватилась и испуганно сжалась в комочек. Не ожидавшая подобной реакции любовница испуганно отшатнулась.

- Что с тобой, Снежка?!

Секунду-другую Багрий смотрела на партнершу по лесбийским забавам бессмысленными глазами, но потом расслабилась. - Сон мне страшный приснился.

- Что за сон?

- Да чушь какая-то неописуемая, забудем о нем.

- Ой, как ты меня испугала, - погладила по голове интимную подружку Гелика, вновь придвигаясь к ней поближе.

- Только вот вспомнить не могу, хоть убей, - внезапно пожаловалась Снежана, - Кто-то очень знакомый приснился. А вот кто - не знаю.

Глава четвертая: Большой Папа

1

В квартире депутата Государственной Думы Российской Федерации Ивана Ивановича Перестройкина четвертый час продолжалось незапланированное за­столье. Таковым оно получилось благодаря неожиданному визиту в квартиру Ивана Ивановича в депутатском доме одного из его давних друзей - извест­ного продюсера шоу-бизнеса Виталия Ханина. Может быть, стаж знакомст­ва и не исчислялся десятилетиями, но именно по депутатскому ходатайству Перестройкина, Ханин, ставший в последствии Большим Папой, получил пона­чалу условно-досрочное освобождение из колонии усиленного режима, а вско­ре, полную амнистию. Личность и судьба самого Ивана Ивановича Перестрой­кина, прозябавшего до известных событий конца восьмидесятых годов в ка­честве редактора на областном телевидении где-то в глухом провинциальном углу, круто изменилась после избрания его в народные депутаты бывшего СССР. Опыт телевизионщика вовремя подсказал ему, что секрет всенародной популярности и некоторого веса у исполнительной власти состоит в непре­рывном, по возможности, пребывании перед объективами телекамер. И стал Иван Иванович ярым радетелем интересов народа, которому неважно было, что отстаивать - права вкладчиков Сбербанка СССР, после Павловских новаций начала девяностых годов, или пенсионеров постгайдаровской эпохи, ме­сяцами не получавших пенсий. Самое главное - постоянно маячить на экранах телевизоров потенциальных избирателей.

Большой Пала появился в апартаментах профессионального народного три­буна отягощенный обильной выпивкой и отборными деликатесами, всего лишь за час предупредив хозяина о своем визите. Это было в стиле Виталия Ханина - ошеломить нужного ему человека купеческим размахом и щедростью.

Так или иначе, но к началу четвертого часа, сидевший за обильным тра­пезным столом с супругами Перестройкиными Большой Папа решил, что пора приступать к тайной цели посещения парламентария. Супруги же, в свою оче­редь, в этот момент, вяло дискутировали по поводу бессребренической судь­бины хозяина квартиры.

- Вот так воюешь за народ, воюешь, - разводил руками Иван Иванович над тарелками с маринованными миногами и осетриной горячего копчения, - А особой-то отдачи лично для себя от этих воин нет.

Он налил себе стопку "Абсолюта" и ловко опрокинул ее в рот, после че­го трагически вопросил:

- Где бы денег срубить по-легкому?!

Это было коронным номером бывшего провинциального телевизионщика во время обильных возлияний - жаловаться на хроническую неудачливость на финансовом поприще.

- Ты у нас, Ваня, простофиля, - поддала жару в костер неудовлетворенных желаний нардеповская супруга, изрядных габаритов дама, возрастом да­леко за сорок.

- Вот видишь, даже в собственном доме уважения нет, - пожаловался Пе-рестройкин гостю, закусывая водку черной икрой, - Завидую я тебе, Вита­лик - и деньги у тебя есть, и пилить тебя в собственном доме никто не может, поскольку хватило ума не надевать на себя этот хомут супружеской жизни.

- Иваныч, ты у нас в комитете по средствам массовой информации числишься, если мне не изменяет память? - неожиданно вступил в разговор все больше помалкивающий до этого момента Ханин.

- В подкомитете по электронным средствам, - уточнил парламентарий и обменился с женой быстрыми взглядами.

Но хитрый король отечественного шоу-бизнеса не торопился раскрывать свои карты. Он взял со стола бутылку "Абсолюта" и заявил с непроницаемой физиономией:

- Иваныч, не по христиански поступаешь, сам себе наливаешь, другим не предлагаешь. А Христос завещал - делиться надо!

- Так я свой стресс подавлял оперативно, - ответил ухмыляющийся думец и кивнул на свою стопку, - Если предложишь повторить, ей-богу, не отка­жусь.

- Петровна, а ты как себе решила? - спросил Большой Папа хозяйку до­ма, наполняя стопку и парламентария.

- Совсем пьяной буду, - пококетничала женщина, но отказываться не ста­ла, - Ладно уж, плесни и мне за компанию...

- Тебя попробуй, перепей, - покачал головой компетентный в данном вопросе супруг.

После того, как они опорожнили свои стопки, Ханин, закусывая фарширо­ванными оливками, продолжил.

- Есть у меня интерес к одной фирме, "Все звезды" называется. Слыхал, надеюсь?

Пока член подкомитета по электронным средствам массовой информации, наморщив лоб, усиленно копался по закоулкам своей памяти, его опередила супруга.

- По-моему, так называется молодежная музыкальная передача, я их по телевизору несколько раз видела.

- Фирма "Все звезды" делает эту молодежную передачу, - пояснил продюсер.

- Точно, - Согласился Перестройкин, - А представляет собой эта переда­ча еженедельные отчеты о процессе обучения кандидатов в новые звезды и сборник музыкальных видеоклипов, которые делают выпускники школы звезд. Вспомнил.

- Да тут и вспоминать особенно нечего - ни одного нормального певца, - коротко прорецензировала "Всех звезд" опьяневшая провинциальная матро­на, - Пидор на лидере!

- Имидж у них такой, - недовольно покосился на спутницу жизни думец, вечно она норовила проявить свой посконный провинциальный консерватизм и испортить возможные деловые контакты своего мужа, - Нравится это на­шим малолеткам.

- Кому девочки, а кому и мальчики, мы лишь идем вслед за вкусами пуб­лики, - подтвердил преуспевающий продюсер и перешел к сути своего дела, - Мне бы надо разузнать состав учредителей этой фирмы.

- А они, скорее всего, не очень хотят его разглашать, - понимающе кивнул Иван Иванович и, немного поразмышляв, предложил свой план дейст­вий, - Есть у меня парочка хороших знакомых в Антимонопольном комитете. Думаю, совместно с ними я точно выясню этих интересующих тебя скромняг-учередителей.

- Надеюсь на тебя, - широко улыбнулся в ответ Большой Папа и озабо­ченно посмотрел на часы, - Ого, как засиделся я у вас долго, пора и честь знать!

- Может быть, посидим еще немного вместе, видак посмотрим, - встрепенулась хозяйка квартиры, но тут же досадливо махнула рукой, - Да что это я! Совсем запамятовала, что наш телевизор с твоим приходом почему-то испортился.

- Капризное дитя современной электроники, - отозвался хозяин квартиры, заговорщицки подмигивая своему сверхбдительному гостю. Он от него уже знал настоящую причину странного отказа домашней электроники.

- Тогда выпьем на посошок, - провозгласила слабая женщина и довольно твердой рукой разлила оставшуюся в бутылке шведскую водку, - Не пропадать же добру!

Перестройкин вышел вместе с гостем в прихожую. Там у вешалки стоял ко­жаный кейс, двойник того, с каким Пошлецов приезжал к Славину и террори­зировал ресторанный оркестр.

Ханин взял в левую руку кейс, а правую протянул заангажированному пар­ламентарию.

- Когда ждать от тебя вестей? Надеюсь, в течение недели сумеешь уло­житься?

- Обижаешь начальник! Встретимся послезавтра на теннисном корте, - уверенно молвил Перестройкин, - Вот только как отразиться подобная спеш­ка на вознаграждении?

- Не боись, накинем за срочность, - довольно улыбнулся заказчик и по­жал руку провожающему, - Значит, до послезавтра. Если у тебя будут какие-нибудь непредвиденные осложнения по моему поручению - обязательно дай мне знать!

- Телевидение восстанови, - напомнил член подкомитета по электронным средствам массовой информации собравшемуся собственноручно открывать двер­ные замки гостю, - Небось, все мои соседи с ума сходят. И уже оборвали телефоны всем техническим службам.

- Обязательно восстановлю! - расцвел хмельной улыбкой Большой Папа, раскрыл кейс и размашисто перещелкнул тумблеры на оказавшемся там антиподслушивающем чудо-устройстве, - Мне не жалко, пользуйтесь!

2

В назначенное время Ханин и Перестройкин встретились на одном из теннисных кортов спорткомплекса Лужники в очном спортивном состязании. Парламентарий, так сказать, по роду своих занятий хорошо овладевший российским государственным видом спорта, без видимых усилий быстрень­ко взял верх над слабо игравшим шоу-бизнесменом.

- Сразу видать государственного человека! - язвительно заметил обиль­но взопревший и запыхавшийся Большой Папа, пожав руку спаринг-партнеру и покидая вместе с ним несчастливый для него корт.

- А то, - самодовольно отозвался Перестройкин, - Теперь поехали в сауну?

- Да, там и поговорим.

Наскоро ополоснувшись в душе и переодевшись, продюсер и думец вышли к стоянке легковых автомобилей, расположенной неподалеку от теннисных кортов. Там горделиво алел ярко-красной полировкой спортивный "ламборд-жини-диабло" Ханина.

- Ну что, поехали на моей? - продолжил шоу-бизнесмен, - Или предпоч­тешь свою "семерочку"?

- Я приехал на метро, - уточнил слуга народа, - Не нужно отрываться от основной массы избирателей!

- Ну, это, где как! - ухмыльнулся Большой Папа, - В Москве, возможно, ты будешь с основной массой избирателей именно на дороге!

- Мой избирательный участок находится в Сибири, - сухо ответил Перестройкин.

Разговаривая, они подошли к чуду итальянской автомобилестроительной мысли, и Большой Папа при помощи дистанционного пульта снял охранную сигнализацию и открыл двери. Парламентарий, с любо­пытством наблюдая за поднимающимися вверх без участия человека боковыми дверями спортивного суперавтомобиля, не без иронии осведомился у его хо­зяина:

- И как ты на нем по нашим дорогам ездишь?

Ханин устроился за рулем заморского автомобильного дива и самодоволь­но заявил:

- Как говорят на зоне - понт дороже денег!

Думец, кряхтя, влез в тесный салон спортивной машины.

- Неужели от большого и шикарного лимузина понту выходит поменьше? Не верю - как говорил один великий режиссер.

"Ламборджини" Ханина подкатил к большому одноэтажному дому, расположен­ному подле "Экспоцентра" на Краснопресненской набережной. Здесь, по сосед­ству с крупным торговым центром, находилась привилегированная сауна, работавшая по клубному принципу. Автостоянка, при­надлежавшая сему банному заведению, по великолепию и разнообразию марок транспортных средств, находившихся на ней, могла конкурировать с филиалом какого-нибудь международного автосалона средней руки.

Парламентарий и продюсер выбрались из автомобиля и прошли внутрь дома - клубную сауну. Это было модное ныне на Западе сооружение на основе го­товых строительных конструкций из пластика, собиравшееся чуть ли не в ручную, как детский "конструктор". Начиналось привилегированное заведение уютным холлом, обставленным стильно итальянской мебелью и репродукциями картин кисти известных мастеров на стенах. Сюжетами для картин служили все те же темы купания и банно-прачечных услуг. В глубине холла, перед дверью, ведущей во внутренние покои заведения, за столом с включенной на­стольной лампой, сидел широкоплечий молодой человек в клубном пиджаке. Единственное окно в холле было оборудование тонированными стеклами, и по­этому в помещении царил приятный полумрак.

- Добрый день, Виталий Семенович! - вежливо поприветствовал уважаемо­го члена клуба молодой человек, вставая со своего рабочего места, после чего отдельно обратился к его спутнику, - Здравствуйте, надеюсь, вам пон­равится у нас.

- Привет, Игорек, - ответил Большой Папа и коротко порекомендовал Перестройкина, - Мой гость.

Служащий сауны достал из ящика своего стола ключ и передал его продюсеру.

- Ваш любимый тринадцатый номер. В холодильнике пиво, минералка и ва­ши любимые закуски.

- А как культурно-массовая часть? - шутливо поинтересовался шоу-бизнесмен, - Не подкачает?

- Все как вы заказывали, - улыбнулся молодой человек, - Вика и Лариса уже звонили мне сюда по мобильнику из своего автомобиля. Минут через двадцать пять они здесь будут.

Ханин и Перестройкин через дверь, услужливо открытую им служителем в клубном пиджаке, попали в длинный коридор с многочисленными дверями по обе стороны. На полу коридора была постелена ковровая дорожка, стены об­шиты полированными деревянными панелями, а освещением служили утопленные в панелях настенные светильники, способствующие более приватной и интим­ной атмосфере.

- Интересно, узнал меня этот Игорек? - задумчиво молвил парламентарий, внезапно озаботившийся о своем общественном имидже, направляясь, между тем, со своим спутником к нужной двери, - Лишние разговоры мне ни к чему, пусть даже мой избирательный участок и в Сибири находится!

- Думаю, что нет, - засмеялся Большой Папа, просовывая ключ в замоч­ную скважину, - Насколько мне известно, из телевизионных передач он пред­почитает преимущественно спортивные программы, и уж никак не "Парламентс­кий вестник"!

Любимый номер воротилы российского шоу-бизнеса представлял собой мно­гокомнатное помещение. Сразу за дверью - прихожая со встроенными шкафа­ми для одежды и обуви, с аппаратом для сушки волос, и зеркалами на двер­цах встроенных шкафов. Прихожая переходила в маленький коридорчик с тре­мя дверями. За первой дверью находилась уютная комната отдыха с двумя широкими диван-кроватями, широкоэкранным японским телевизором, стереокомплексом с миниатюрными высококачественными звуковыми колонками, укрепленными прямо на стенах, и широким низким столиком между изголовий диван-кроватей. За второй дверью располагалась просторная трапезная-кухня оснащенная холодильником, небольшой двухкомфорочной электроплиткой, мой­кой и даже микроволновой печью. Посередине громоздился массивный деревян­ный стол со скамьями по бокам в стиле а-ля рюс. За третьей дверью была са­мая большая комната, которая делилась, в свою очередь, на собственно пар­ную с небольшим предбанником-душем и маленьким бассейном-джакузи.

Избранник народа, бывший здесь впервые, придирчиво исследовал занима­емый ими номер клубной сауны, особенно комнату отдыха и трапезную-кухню.

- Раньше ты меня откровенным дерьмецом пользовал, выходит, однако, - укоризненно заявил он Большому Папе, уже раздевавшемуся перед встроен­ным шкафом, - Что это сегодня ты решил расщедриться? Может быть, мое за­дание для тебя слишком большое значение имеет?

- Так последний раз мы с тобой были вместе в сауне полгода назад, - парировал тот, снимая штаны, - Эта как четыре месяца назад открылась, а я в нее два месяца назад записался.

- Растешь, - завистливо вздохнул неимущий думец и тоже принялся раз­облачаться, уныло размышляя, когда наступит тот момент, что он может при­ходить в подобные заведения в роли полноправного члена клуба, а не прих­лебателя-гостя.

Раздевшись донага и уже собравшись направиться в парную, Ханин вновь открыл дверцу встроенного шкафа и пробурчал себе под нос:

- Эх, склероз проклятый, чуть не призабыл. Он достал оттуда принесенный с собой кожаный кейс и раскрыл его. Там находилось все тот же устройство по борьбе с чужими длинными ушами.

- Значит аппаратурка у нас сегодня будет заместо мебели? - меланхоли­чно предположил Перестройкин, наблюдая как бдительный шоу-бизнесмен щел­кнул нужными тумблерами, закрыл кейс и водворил его на прежнее место во встроенный шкафчик.

- А что прикажешь делать - издержки научно-технического прогресса, будь он неладен!

Вдоволь попотев в парной и поплескавшись в бассейне, продюсер и думец обосновались в трапезной-кухне за большим деревянным столом, переходя тем самым, к следующему приятному номеру их банно-развлекательной програ­ммы.

Большой Папа извлекал из холодильника бутылки, большие и маленькие банки из стекла, пластика и жести, перечисляя при этом названия напитков и яств:

- Бутылочное датское пиво "Тюборг", угорь копченный, икра черная оте­чественная, маринованные мидии импортные...

- Ты что, улитками кормить меня вздумал?! - возмущенно перебил хлебо­сольного продюсера законодатель, - Может еще, лягушек консервированных предложишь?

- Лох ты сибирский, валенок, - невозмутимо парировал воротила отечест­венного шоу-бизнеса, - Ты попробуй сначала, потом выводы будешь на весь мир оглашать. Далее, пиво эльзасское "Кроненбург"...

- Какое говоришь пиво? - вновь перебил собутыльника любознательный парламентарий, - Что-то я не слыхал о такой стране.

- Эльзас - область во Франции, - пояснил Ханин, окинул довольным взо­ром ломившийся от угощения стол и сладострастно причмокнул, - Приступим, что ли, помолясь.

После первых бутылочек пива, опустевших в минование ока у хорошо про­потевших парильщиков, Большой Папа, как бы невзначай, спросил:

- Ну, как там наши "Все звезды" себя чувствуют?

Перестройкин оставил в покое банку с французским крестьянским паштетом, способным храниться месяцами без холодильника и абсолютно не терять при этом своих потребительских и вкусовых качеств, и хитро улыбнулся.

- Да, брат, задачку ты передо мной поставил. Пока мы с моими корешами из Антимонопольного комитета получили нужную информацию, так с нас семь потов сошло. Ей-богу, можно подумать, что это не частная фирма в об­ласти шоу-бизнеса, а какой-то НИИ сверхсекретный!

Большой Папа спокойно жевал вяленого рыбца и молча слушал своего инфо­рматора.

- Так вот, сейчас самое интересное, слушай и удивляйся. Состав учредителей закрытого акционерного общества "Все звезды" - Пятое управление ФСБ, Федеральное агентство правительственной связи и информатики (ФАПСИ), Институт Биологических Систем при ФСБ, Военно-космические силы России. Каков букетик, впечатляет? Повторяю - это учредители фирмы по выпуску развлекательной продукции!

- Пятое управление ФСБ - бывшее идеологическое в КГБ СССР? - спокойно уточнил шоу-бизнесмен, открывая бутылочку "Кроненбурга".

- Да, оно, - подтвердил член подкомиссии по электронным средствам мас­совой информации, - Идеологическое подразделение бывшего КГБ, созданное, в том числе, и для борьбы с диссидентским движением.

- Понятно, - кивнул головой Ханин-Барыга и предложил своему собутыль­нику, - Иваныч, попробуй "Кроненбург". Лучше пивка под вяленую рыбку во всем мире не сыщешь!

- Но сколько сил ушло на твое задание, - откликнулся слуга народа, - Ой-ей - ей!

Продюсер молча встал из-за стола, ополоснул руки под мойкой и вышел из трапезной.

Перестройкин положил в рот большой кусок вяленого рыбца и начал открывать бутылочку эльзасского пива, бормоча себе под нос с набитым аромат­ным рыбцом ртом:

- Нукося, нукося, что это за лучшее в мире под рыбку. Сейчас прочувствуем разницу!

Ханин вернулся на свое место с большим и толстым портмоне в руках, собираясь рассчитаться за проделанную для него работу.

- Надеюсь, этого хватит? - продюсер отсчитал пару десятков стодолларовых купюр и положил их перед своим информатором, - Неплохой заработок за два дня.

- Корешей из Антимонопольного комитета, наверное, забыл? - осведо­мился законодатель и взял еще кусок рыбы, - Ах, этот рыбец, морская ска­зка!

Большой Папа кивнул и добавил Десяток бумажек с большим портретом президента Франклина.

- А за срочность? - напомнил думец.

На большой деревянный стол в стиле а-ля рюс легли еще с десяток стодолларовых ассигнаций.

- Что взамен сложностей с конспирацией? - не мог угомониться Иван Иваныч, решивший ковать железо, пока оно горячо, - Все-таки организации в учредителях этой фирмы числятся!

- Наше радушие и гостеприимство! - засмеялся шоу-бизнесмен и закрыл бумажник, - Сейчас девочки подойдут, получишь полную релаксацию после своих сложностей.

- Виталь, давай водочки закажем, - внезапно продолжил разгулявшийся думец.

- Ох, эти русские! - шутливо взялся за голову Ханин, - В парной вод­ку жрут и баб трахают!

- Совсем ты обасурманился, - печально вздохнул народный заступник, - И молодежь нашу музыкой басурманской портишь. Вот уйду от тебя и организую комитет за спасение национальной культуры!

Вскоре, немного разомлевший от пара и обильного угощения Перестройкин, отправился немного передохнуть в комнату отдыха, а Большой Папа отключил антиподслушивающее устройство и снял трубку телефонного аппарата, висевшего на стене в прихожей-раздевалке.

- Игорек, девочки уже приехали?

- Уже ждут, Виталий Семенович, - послышался в трубке голос широкопле­чего молодого человека в клубном пиджаке, - Может быть, послать их к вам в номер?

- Конечно, пора им за работу приниматься. Кстати, снабди их парой бу­тылочек водки.

- Какой именно?

- "Абсолют" или "Стерлинг" есть?

- "Абсолют".

- Две бутылки, - Ханин повесил трубку и, глядя на себя в зеркале на дверце встроенного шкафа, попробовал втянуть свой большой живот и выпя­тить салистую грудь. Однако зеркало честно информировало шоу-бизнесмена о небольшом эффекте этих незамысловатых ухищрений. Большой Папа разоча­рованно махнул рукой и расслабился.

Дремавшему на одной из диван-кроватей Ивану Ивановичу Перестройкину снился кошмарный сон на темы не так давно прошедшего времени. Будто си­дит он в единственном съемочном павильоне его родного областного телера-диокомитета и ведет штатную передачу " Народный Контроль на службе уско­рения".

- Несун - главный враг повышения эффективности и отдачи производства, - вещал в телекамеру будущий народный трибун, - Ведь представьте себе, до­рогие товарищи, если один возьмет немного, второй, третий, четвертый и так далее.

Иван Иванович бросил беглый взгляд на листок бумаги, лежавший перед ним на столе, за которым он отрабатывал свой хлеб перед старенькой громо­здкой телекамерой, и продолжал хорошо поставленным голосом:

- По некоторым данным из компетентных источников, только на предприя­тиях пищевой промышленности расхищается не менее четверти от общего объ­ема валовой продукции.

Перестройкин сделал эффектную паузу и поднял вверх указательный па­лец.

- А ведь это плановый конечный показатель "Продовольственной прог­раммы", товарищи!

Депутата Госдумы возвратил из объятий Морфея мелодичный перезвон. Он открыл глаза и увидел, что прямо перед ним стояла незнакомая девица с бутылкой шведской водки в одной руке и бутылкой высококачест­венной французской минеральной воды "Перье" в другой. Именно эти сосуды издавали волнующий хрустальный звук, подействовавший на старого работни­ка идеологического фронта подобно звуку походной трубы на старого боево­го коня. Девица, в свою очередь, была отменно длиннонога, пышногруда и облачена в коротенькую тонкую кожаную курточку на голое тело, вырази­тельно обтягивавшую ее рельефные прелести.

- Извините, вы ко мне? - задал совершенно дурацкий вопрос еще не вполне вернувшийся из кошмарного сна о временах тотального идейного про­тивостояния бывший телевизионщик.

- Ага, папик, к тебе! - откровенно захихикала жрица продажной любви, поставила на широкий столик между диван-кроватями бутылки и потянула вниз замок-молнию своей кургузой кожаной курточки.

- Гы-ы, - страстно прорычал Иван Иванович Перестройкин, потрясенный открывшемся его очам зрелищу, и страстно простер ручонки к своей нео­жиданной гостье, - Поди, сюда, зайчик!

3

Несколькими часами спустя после банно-развлекательных процедур в обществе народного трибуна и жриц продажной любви, Большой Папа приехал в свою московскую городскую квартиру. Он попробовал проанализировать факты, сообщенные ему Перестройкиным. Самое гадкое во всей этой истории было то, что сведения, сообщенные ему думцем, абсолютно совпадали с информацией, которой владел Ханин.

Пятое управление Комитета Государственной Безопасности СССР. Роскош­ный интерьер продюсерской гостиной незаметно превратился перед мысленным взором ее хозяина в убогое замкнутое пространство одной из камер следст­венного изолятора "Матросская Тишина".

Громко лязгнул отпираемый замок дверей камеры, и из распахнувшейся бронированной двери донесся голос надзирателя.

- Ханин, на допрос.

Будущий столп российского шоу-бизнеса вышел в тюремный коридор, зало­жил по инструкции руки за спину и двинулся в сопровождении конвоира в специальное тюремное помещение, предназначенное для проведения допросов. Там его подстерегал небольшой сюрприз. Вместо ожидаемого им следователя, ведущего его дело, за металлическим столом, посреди помещения, на приви­нченном к полу табурете сидел какой-то незнакомый Ханину мужчина в се­ром костюме.

- Проходите, Ханин, не стесняйтесь, - пригласил он подследственного и указал ему на привинченный к полу табурет с другой стороны металличес­кого стола.

Барыга последовал приглашению и, устроившись напротив незнакомца в сером костюме, разглядывал того с угрюмым любопытством.

- Меня зовут Шевченко Юрий Леонидович, - представился мужчина, - Я из комитета госбезопасности.

- Надеюсь, мне представляться не надо? - саркастически осведомил­ся Ханин-Барыга, - Вы уже посмотрели мое дело?

Кэгэбэшник пропустил мимо ушей провокационный вопрос подследственного и обаятельно улыбнулся.

- Вас не удивляет мой визит к вам?

Виталий равнодушно пожал плечами и промолчал. "Удивляет, не удивляет - какая разница!" - зло подумал он, - "А вот то, что от твоего появления здесь мне ничего хорошего не будет - это точно!" Пауза затягивалась.

Лицо сотрудника Пятого управления КГБ покинул искусственный налет до­брожелательности, и он веско заметил:

- Вижу, Ханин, вы еще та штучка. Ладно, и не таким орлам рога обламы­вали!

Нежданный визитер вновь выдержал хватающую за сердце паузу и продол­жил официальным тоном.

- Хотя вы проходите по делу о спекуляции радиоаппаратурой и иностран­ными грамзаписями, в вашем деле открылись новые обстоятельства. Так вот, этими обстоятельствами поручено заниматься именно мне. Поэтому повторяю, может быть, у вас есть, что мне сообщить о других ваших деяниях, так ска­зать, в добровольном порядке?

Подследственный с видимой скукой изучал участок стены над головой допрашивающего и продолжал "игру в молчанку". Но под маской демонстративно­го недоумения и скуки, в голове Барыги кипели лихорадочные предположения. Где еще он мог проколоться, да еще по линии КГБ? Может быть, те двести долларов, которые он купил у ливийского студента? Или совместное распитие водки с американскими туристами в районе Ботанического Сада? Правда, небольшой это был криминал - показывать, как пьют в России водку из гор­лышка и немного ругать свое правительство, мешающее своим молодым людям общаться со своими иностранными сверстниками и свободно ездить за грани­цу.

Представитель спецслужбы догадывался, что творится в душе подследственного, и поэтому решил ускорить события, выкинув козырный туз.

- Ну, хорошо, Ханин, не ломайте так себе голову. Как насчет рок-оперы "Владимир Ильич Ленин - суперзвезда"?

При этих словах подследственного будто бы кипятком окатили, а потом погрузили ледяную воду. "Вот это влип!" - набатом билась в сознание навязчивая мысль, но это все происходило глубоко внутри, и совершенно не отражалось на будто бы сонной физиономии Барыги.

- Это что из магазина "Мелодия" на Калининском? - насмешливо осведо­мился многоопытный фарцовщик, и тут же заверил своего собеседника, - Граж­данин начальник, если кто настучал, что я перепродаю совковые грамзапи­си, то это чистейшая ложь и провокация.

- Не забывайся, Барыга! - физиономию Шевченко окончательно покинули остатки респектабельности и он заговорил откровенно враждебным и угрожа­ющим тоном, - Мы отлично знаем, с кем ты состряпал эту гнусность, и если не расскажешь сейчас мне обо всем этой чистосердечно и подробно - тебе будет плохо, очень плохо!

Но и в этом моменте, как потом вспоминал Ханин, он оказался на высо­те.

- Начальник, что ты тут мне горбатого лепишь?! - возмущенно спросил будущий Большой Папа с особой блатной интонацией, - Ни с кем никакой гнусью я не занимался, а эту чернуху...

Ханин не успел договорить, как от точного удара в болевую точку меж­ду носом и ртом, мгновенно оказался на полу казенного помещения. Ему ка­залось, что вместо лица у него сплошной комок боли.

Кэгэбэшник встал со своего места и подошел к отдыхающему после его отличного удара подследственному. Лежащий на полу Ханин еле сумел прого­ворить, с усилием переворачиваясь на бок, пытаясь подняться на ноги:

- За что?

- Это тебе, падло, за хамство и забывчивость.

После чего, Шевченко ударил перевернувшегося на бок подследственно­го носком ботинка точно по копчику. Истязаемый громко и жалобно завыл, волчком закружившись на цементном полу.

- А вот это в качестве горячих и продолжительных аплодисментов за рок-оперу. От себя лично...

От последних воспоминаний Большой Папа нервно поерзал на мягких подуш­ках стильного итальянского кресла. Копчик от удара Шевченко болел год, не меньше.

Раздался звонок телефона. Хозяин квартиры потянул руку к стоящей на изящном инструктированном журнальном столике трубке радиотелефона.

- Алло, говорите.

- Это, - послышался в наушнике неуверенный девичий голос, который тут же замялся, но потом собрался с духом и неожиданно выпалил, - Здесь жи­вет старый еврей Ханин?

- Что?! - изумился известный шоу-бизнесмен, - Кто это говорит?!

- Синди, - голос в трубке звучал растерянно и виновато, - А мне сказа­ли, что к вам только так надо обращаться, иначе вы не захотите меня слу­шать.

- Вот как, - мгновенно остыл Большой Папа, он уже все понял, - Небось, это тебе мои друзья объяснили, что по этому телефону нужно говорить имен­но такой вот пароль?

- Ага, - уныло подтвердила девушка, - Это, наверное, шутка, и вы на меня обиделись?

- Ну ладно, - не стал уточнять детали пакостной затеи кого-то из зна­комых, и свое к ней отношение хозяин телефона, - В общем, они оказались правы. Я тебя слушаю, Синди. Кстати, тебя на самом деле так зовут, или это тоже шутка?

- Не-а, - голос в трубке повеселел, - Это мое артистическое имя, псев­доним.

- Понятно. Слушать тебя - это надо понимать так, чтобы устроить тебе прослушивание?

- Да, конечно.

- Ну, хорошо. Приходи завтра ко мне в офис, с тобой поработает мой помощник…

- Мне сказали, что это несерьезно просто прийти в ваш офис, там меня попросту отошьют, - перебили шоу-бизнесмена бойкая девушка, - Надо че­рез личные контакты, сказали. Тогда, мол, что-то может получиться, хотя бы обратят внимание всерьез.

- Это тебе тоже мои друзья сказали? - уточнил Ханин. Кто-то из его зна­комых, по-видимому, решил, кроме того, что устроить ему небольшую телефон­ную пакость, еще и угостить молоденькой искательницей славы и легких денег на ниве шоу-бизнеса.

- Да, ваши друзья, - опять упал в минорную тональность голосок канди­датки в поп-дивы, - Меня в телешоу фирмы "Все звезды" не взяли, а я так надеялась.

- Деньги закончились, ночевать негде, - продолжил за отвергнутое моло­дое дарование продюсер, - Ты лучше скажи, где ты сейчас находишься и как к тебе добраться?

- Я у вашего дома, напротив стою! - в голосе девушки вновь серебряным колокольчиком зазвенела надежда.

- Подойди ко второму подъезду, сейчас я к тебе выйду, - пообещал Боль­шой Папа и отключил радиотрубку. Не то, чтобы он так уж нуждался в услу­гах незнакомой молоденькой нахалки, в клубе-сауне он достаточно поразвлекался, просто внезапно ему захотелось почему-то взглянуть на неудачливую претендентку во "Все звезды".

И через несколько минут она входила в личные апартаменты известного продюсера. Девица была хороша собой, и даже мало того, имела любопытные внешние данные - была очень похожа на знаменитую американскую топ-модель Синди Крауфорд. Отсюда, по-видимому, происходило ее сценическое имя. Точ­нее, желаемое ею сценическое имя, поскольку собственно самой сцены, она еще и не нюхала.

- Заходи, не бойся, - гостеприимно пригласил незваную гостью прожженный деятель отечественного шоу-бизнеса. Она его немного заинтересовала, и единственно, чего он не мог в ней понять, исполнилось его незваной гостье уже восемнад­цать или еще нет? Как говорят сведущие в этом вопросе люди - разницу мо­жете почувствовать на допросе у следователя.

- Выходи, не плачь! - отреагировала на приглашение хозяина квартиры кандидатка в поп-звезды, сопровождая свои слова бойким смешком.

"Развитая девчушка", - благосклонно подумал Большой Папа, усаживая гостью в кресло напротив своего, - "С чувством юмора. Посмотрим, как она себя покажет дальше!"

- Что будем пить?

- Джин с тоником.

После того, как Ханин приготовил для девушки ее питье, между ними за­вязалась оживленная беседа. Собственно, в основном говорила Синди, а продюсер больше помалкивал да мотал себе на ус. Вскоре разговор перешел на личные пристрастия и вкусы.

- Вы спрашиваете, кто мой кумир? - тараторила девица, выразительно поглядывая на собеседника, - Конечно, ожидаете, что я скажу - та, на которую я сама похожа? Да, мне импонирует Синди Кроуфорд, но не только она. Есть и другие.

Она отхлебнула из своего стакана и как-то очень по-деловому оценивающе окинула взглядом интерьер продюсерской гостиной, где они вели беседу. Стильная итальянская мебель, на полу ковры ручной работы, на стенах под­линники довольно приличных картин. "Упакован дядя, дай бог каждому!" - так и прочитал Большой Папа в красивых глазках юного дарования и поче­му-то подумал, что ей, по-видимому, не впервой посещать подобные кварти­ры.

- Больше всего мне нравится Шарон Струн, - продолжила Синди, - И мне очень хочется на нее походить. Такая милашка - все мужики от нее тащатся. И потом, говорят, она себе сама дорогу в Голливуде пробила, без мужа или папы продюсера.

- Это точно, - кивнул Ханин, - Мой знакомый из Лос-Анджелеса рассказы­вал, что она переспала в Голливуде со всеми подряд - и с мужиками, и с бабами!

- Ну и что? - вызывающе посмотрела на продюсера вошедшая в дискуссион­ный раж девица, - Да таким женщинам памятники ставить надо! Поначалу всех удовлетворила физически, а потом - виртуально, с помощью искусства кине­матографа!

- Интересная мысль, - удивленно заметил маститый деятель отечественной мас-культуры, - На­до запомнить.

- А вы думаете, я бы так не смогла? - развивая свой "вербальный" успех, поклонница заокеанской секс-бомбы неожиданно опустилась перед Большим Па­пой на колени и протянула руку к его зипперу, - Ну поднимись же, мне так не удобно.

Большой Папа с готовностью подчинился, хотя и был застигнут врасплох стремительным переходом Синди от теории к прак­тике. А еще через двадцать минут, он был уже уверен на все сто процентов - его неожиданная посетительница вполне в силах достойно пройти по стопам пресловутой заокеанской кинозвезды.

Дверь камеры следственного изолятора с лязгом закрылась, и Барыга предстал на глаза своих временных соседей по "киче". Те, в свою очередь, с любопытством смотрели на вернувшегося после последнего судебного засе­дания по его делу сокамерника.

- Ну, как? - коротко спросил старший по камере, единственный среди них вор-рецидивист по кличке Худой. При росте не более метра семьдесят, в нем было не менее центнера живого веса.

- Восемь лет дали, - еле пошевелил непослушными губами Ханин и, не говоря больше ни слова, забрался на свое место на нарах и лег лицом вниз.

- Да как же так? - пришел в себя старший, после немой сцены изумления тюремной братии, - Я же лично твой "объебон"¹ читал. Тебе, самое большое, "трешник" корячился. Что же могло на последнем судебном заседании изме­ниться?!

- У-у! Вот суки! - возмущено гудела "хата"², - Че делают, волки отмо­роженные!

Будущий столп российского шоу-бизнеса догадывался, в чем здесь было дело. Наверняка, работа Шевченко Юрия Леонидовича! Однако, он не хотел об этом рассказывать браткам по камере. Скажут - фраернулся ты, кореш. С КГБ шутки плохи! "Господи, восемь лет на "зоне"!" - с ужасом мысленно повторял вновь осужденный, - "Восемь лет!"

Худой, поразмыслив некоторое время, потом подошел к неподвижно лежав­шему на нарах Барыге-Ханину и сказал, покачивая крупной в больших залы­синах головой:

- Что-то ты, брат, мне не договаривал - не мог просто так тебе такой срок выйти! Одним словом, какой-то ты Мутнорылый!..

Большой Папа вздрогнул и проснулся. Он лежал на шикарной широченной кровати в своей спальне, а не на жестких нарах в вонючей камере. Рядом разметалась во сне юная претендентка в отечественные секс-символы. Быв­ший зэк перевел дух и тыльной стороной ладони вытер со лба холодный пот. Видно до самой смерти суждено видеть ему подобные сны!

Немного успокоившись, шоу-бизнесмен остановил взгляд на своей гостье-наложнице. Очень развитый ребенок, хорошая фигурка, да и мордашка у нее, что называется "фирменная". В самом деле, надо попробовать ее раскрутить. А вот фирме "Все звезды" она не нужна. Почему?

Глава пятая: Виктор

1

Славин возвращался домой после окончания очередного рабочего вечера в ресторане "Кристалл" пешком. Было начало двенадцатого часа ночи, на Благодатное опустилась бархатная южная ночь, и музыкант с удовольствием вдыхал свежий ночной воздух, понемногу отходя от прокуренной кабацкой атмосферы.

Жил Виктор, по меркам маленького городка, довольно далеко от центра, где располагался ресторан, в рабочем поселке Северный. Там находился его родительский дом, куда он вернулся после Афганистана.

Многоэтажные дома, признак урбанистической цивилизации, закончились, и он продвигался узкими кривыми улочками, застроенными индивидуальными домами. Сии жилища мало чем отличались от классических деревенских домов. Все те же "удобства" на улице, огороды и сады, хозяйственные пристройки во дворах. Виктор ходил этой дорогой тысячи раз, мог бы это сделать с закрытыми глазами, и поэтому его мысли были очень далеко от нынешнего места обитания. Мысленно он еще раз возвращался к предложению товарища сту­денческих времен, а ныне владельца столичной телекомпании Алексея Полецова. Прош­ло уже ровно семь дней, давно истек трехдневный срок, данный ему Пошлецовым, а он не мог выбросить из головы это странное предложение. Ехать в Москву Виктор не хотел, но почему-то и забыть ее не мог. И дело было даже не в том, что прошлые его поездки в столицу ничем хорошим для него не заканчивались.

Просто он никак не мог забыть, чем закончилось для него предложение будущего столичного теледеятеля по созданию рок-оперы “Владимир Ильич Ленин - суперстар”. Закончилось крупными неприятностями, круто и навсегда изменившими жизнь простого паренька из шахтерского поселка. Перед его мысленным взором появилась одна из картинок, когда эти неприятности начали материализоваться.

Студент журфака Виктор Славин робко вошел в строгий кабинет с портре­том Дзержинского над рабочим столом хозяина кабинета. Им являлся подтяну­тый мужчина лот тридцати в сером костюме.

- Виктор Сергеевич? - осведомился он, как будто бы его гость, по мень­шей мере, был его ровесником, и радушно улыбнулся, - Проходите, пожалуйс­та.

- Меня зовут Шевченко Юрий Леонидович, - представился мужчи­на в сером, жестом предлагая посетителю стул напротив его рабочего сто­ла, - Присаживайтесь.

Виктор последовал приглашению, бормоча себе под нос невразумительную смесь приветствий и слов благодарности за предоставленный ему стул. Он никак не ожидал, что его в этом месте будут величать по имени-отчеству.

- Ну, как дела, Виктор Сергеевич? - задушевно спросил кэгэбэшник и в вновь широко улыбнулся.

- Да учимся понемногу, - туманно ответил Славин, инстинктивно предчувствуя, что он сюда приглашен не чаи распивать, - Общественной работой за­нимаемся.

- Угу, - благосклонно кивнул сотрудник спецслужбы, - А как работа над рок-оперой, закончена?

Тут студент на мгновение почувствовал, как его накрыла с головой ледя­ная волна.

- Какая такая опера?

- Рок-опера "Владимир Ильич Ленин - суперстар", вашего с Полецовым авторства.

- Извините, но я ни понимаю, о чем здесь идет речь. Я учусь в МГУ, а не в консерватории.

Кэгэбэшник согнал с лица наигранную улыбку и начал сверлить несговорчивого юношу прокурорским взглядом. Теперь они поменялись местами, и у Славина довольно хорошо выходила вежливо-недоуменная улыбка, осо­бенно выводившая из себя офицера КГБ.

- Да ты, как я погляжу, совсем отпетый! - проскрежетал изменившимся тоном Шевченко, - Что, хочешь вылететь из университета? Так ты у меня еще намахаешься кайлом, намахаешься!

Но Славин так и не написал покаянного признания в объяснительной за­писке, которую ему пришлось составить по настоятельному требованию Шев­ченко...

Виктор остановился посреди узкой благодатненской улочки и закурил. Он уже подходил к окраине своего поселка. Ему осталось пересечь большой пус­тырь, разделявший собственно поселок Северный от остальной части города, когда он услышал чьи-то шаги у себя за спиной. Музыкант обернулся и уви­дел нескольких подростков, следовавших за ним на расстоянии метров семи­десяти. Это могли быть посетители молодежной дискотеки, возвращавшиеся домой после танцулек. Пару раз нервно затянувшись, Виктор двинулся даль­ше. Назойливые воспоминания упрямо роились в его памяти.

Через две недели после посещения Виктором служебного кабинета Шевчен­ко, студенты журфака Славин и Полецов прогуливались по территории универ­ситетского городка на Ленинских горах.

- Ну и что ты теперь будешь делать? - поинтересовался Полецов у своего собеседника, - Поедешь в Благодатное?

- Нет, Леша, - криво усмехнулся Виктор, - Домой мне никак нельзя. Ты даже не представляешь, что случится с моими предками, когда они узнают, что меня отчислили из университета. А особенно, когда они узнают, за что отчислили!

- Но, они все равно это рано или поздно узнают.

- Как по мне - пусть лучше попозже! Тем более, я уже и повестку из военкомата получил, Шевченко старается, - махнул рукой Славин, - Родителям я уже из армии напишу.

- Вчера Виталику приговор вынесли - восемь лет! Представляешь! - уны­ло произнес Полецов, - Вроде бы, весь этот сыр-бор возник из-за того, что у него нашли при обыске фонограмму нашей рок-оперы.

- Да ладно, вроде бы ничего этому Шевченко доказать не удалось, - на­рочито бодро заявил без пяти минут военнослужащий Советской Армии, - Все уже позади. Хорошо, хоть тебе удалось сухим выйти из воды.

Алексей окинул сво­его простодушного товарища настороженным взглядом и охотно согласился:

- Хорошо, конечно.

Виктор так и не понял тогда, что Полецов его продал.

Уходя в армию, Славин планировал отслужить положенные два года, а там, глядишь, удастся восстановиться на учебу. Если не в МГУ, то где-нибудь попроще и ближе к родительскому дому. Скандал с рок-оперой к тому време­ни попритихнет, да и в рядах защитников Отечества есть шанс отличиться. Кое в чем его ожидания оправдались - домой он вернулся Героем Советского Союза. Одного только не учел недоучившийся студент, что обратно он верне­тся совершенно другим человеком.

На отборочном призывном пункте к призывнику Виктору Славину подошел поджарый и широкоплечий офицер в камуфляжном обмундировании и краповом берете. Лицо у него было ярко выраженного южного типа, с совершенно не­типичной для офицера Советской Армии густой черной бородой. Внешне стран­ный офицер напоминал выходца из Средней Азии, хотя величали его - капитан Сидоров. Он внимательно осмотрел Славина и поинтересовался:

- У тебя первый разряд по дзюдо и боксу?

- Да, - ответил призывник.

- Надо отвечать - так точно, - поправил его капитан, - Привыкай, теперь ты в армии. Хочешь у меня служить?

- А где это?

- В спецназе, - оскалили прокуренные зубы Сидоров, - А моя рота - эли­та спецназа!

Бывший студент раздумывал недолго.

- Хочу.

Капитан кивнул и собрался было идти дальше, но его остановил вопрос недоучившегося журналиста.

- Товарищ капитан, почему вы меня выбрали?

Сидоров легко развернулся и вновь с любопытством посмотрел на дотош­ного новобранца.

- Первое, предписание в твоем личном деле - Афган. Второе, ты русский по национальности?

- Конечно, у меня в деле это написано, - пожал плечами Славин, - Мой дедушка по материнской линии был цыганом, так я в него.

- Читал я твое личное дело, - насмешливо заявил офицер спецназа, - Не замечаешь, что мы с тобой в этом плане сильно похожи? Хотя, я тоже русский по национальности.

Что имел в виду капитан Сидоров, Виктор понял гораздо позже, когда по­пал в расположение своей роты. Там все смахивали на них с Сидоровым. Эта рота занималась особенно грязным делом на той необъявленной войне. Под видом банды душманов, они жгли и убивали, пытаясь столкнуть соперничаю­щие военные формирования антиправительственных сил. Приводили в исполне­ние приговоры особенно "отличившимся" членам бандформирований, одновремен­но пытаясь перевести "стрелки" на их конкурентов.

Весь нажитый духовный мир недоучившегося журналиста рухнул в одноча­сье. Мир добрых и гуманных братьев Стругацких, сверкающий лакировочным глянцем авторитет войск специального назначения, оказавшийся грязными разнорабочими в тайных боевых операциях, если их можно было назвать таковыми.

Не вынеся подобного поворота судьбы, рядовой войск специального назначения Виктор Славин попытался дезертировать, но был пойман своими же сослуживцами. Командир роты лично занялся "перевоспитанием" непутевого подчиненного, однако, официального ходу делу Славина не дал. Правда, пос­ле завершения "воспитательных" мероприятий капитана Сидорова, Виктор пролежал две недели в медсанчасти.

Уже под самый "дембель" Славина рота Сидорова попала в серьезный пе­реплет. На одной из привычных "боевых заданий" по уничтожению бандитско­го гнезда в небольшом горном кишлаке, какая-то взбесившаяся молодая афган­ка вспорола живот ротному, и спасти его не удалось. Потому как, сама ро­та, оставшаяся без своего командира, была окружена и практически полнос­тью уничтожена. Славин и еще два человека смогли продержаться до прилета наших вертолетов с подмогой, за что они и получили по золотой звезде Героя.

По возвращению в отчий дом, больше всего на свете Славину хотелось забыть все то, что привело его в роту капитана Сидорова. Он не мог, да и не хотел рассказать кому-либо - почему он не желает возвращаться в университет. И еще одно он знал наверняка, если ему доведется убить че­ловека, то это у него выйдет легко и просто...

Виктор был уже в конце пустыря, когда ему навстречу из поселковой улочки вышла компания подростков. За его спиной послышался топот висев­шей у него на хвосте другой группы молокососов.

Славин остановился и настороженно осмотрелся. Подростки взяли его в кольцо, их было не менее полутора десятка. В руках у них тускло поблескивали металлические прутья и велосипедные цепи - любимое оружие местной шпаны. В слабом свете ночных фонарей близлежащей поселковой улицы, сре­ди прочих хулиганов, он узнал избитых им пацанов у входа в местную дис­котеку. Остальные, по-видимому, были друзьями обиженных им забияк, и те­перь хотели свести с ним счеты.

- Ну, шо, старпер, разберемся, хто вор, а хто сука?! - задиристо обратился к музыканту один из "пострадавших".

- А он нам сейчас Брюса Ли начнет изображать! - дружно загоготали ос­тальные балбесы, наслаждаясь своим численным преимуществом и металличес­кими предметами в руках и рассчитывая на легкую победу, - Ну-ка, герой спецназа покажи на что ты способен!

Положение у Виктора было явно незавидное, но у него и на этот случай имелся достойный ответ. Глупые малолетние "бакланы" действительно не до­гадывались - на что способен боец роты капитана Сидорова. Нащупав в карма­не опасную бритву-мойку, он незаметно вынул ее из кармана и шагнул к бли­жайшему к нему хулигану, примирительно говоря:

- Ребятки, по-моему, вы обознались, а? Давайте днем встретимся и нор­мально разберемся.

- Тю-тю-тю, - передразнил намечаемую жертву тот, не ожидая крутого по­ворота ситуации, - Я тебя, козлиный твой рот, теперь из миллиона узнаю! Здесь и сейчас разбираться будем!

В следующее мгновение, бывший спецназовец, двигавшийся усыпляюще мяг­ко и неторопливо, молнией рванулся к словоблудящему молокососу, схватил его за волосы и приставил к шее зловеще блеснувшее лезвие.

- Стоять, салабоны! Я ему глотку вскрою!

Коварно плененный хулиган мгновенно побелел и выронил из рук металли­ческий прут.

- Дя-а-дя, вы-ы, ш-шо? - заикался он от ужаса, - Вы-ы, ш-шо, уб-бить м-ме-ня хот-тите?

Его сообщников как будто бы гром поразил. Они, открыв рты, зачарован­но следили за сверкающим бритвенным клинком у шеи своего товарища. Прав­да, из-за темноты, никто и не заметил, что бритва касалась шеи подростка своей тупой стороной.

- Бросай прутья и цепи на земь! - скомандовал Виктор, - И отойти на десять шагов от нас! Быстро!

Присмиревшие недоросли, не медля, подчинились полученному приказу и дружно побросали свое оружие на землю.

- Вот теперь мы с тобой без помех пойдем, - сказал находчивый музы­кант своему заложнику, - И не вздумай, не дай Бог, дергаться! А то голо­ва отвалится ненароком.

Так они и прошли весь оставшийся путь до дома "старпера". Славин, про­должая держать за волосы охамевшего подростка, и не убирая бритвы, двигал­ся легко и свободно, отлично понимая, что тупая сторона бритвы не причи­нит его подопечному абсолютно никакого вреда. Совершенно иного мнения на этот вопрос был плененный "баклан". Он все время пути до дома Славина обливался холодным потом и ступал по земле невесомыми от животного стра­ха ногами.

Немного опомнившись от первоначального шока, присмиревшие молокососы начали жалобно канючить:

- Дядя, отпустите Ваську! Ну, отпустите, а?!

Вскоре, Виктор уже стоял у своей калитки. Он убрал бритву и дал чувствительного пинка пленнику.

- Пошел вон, засранец! Если еще раз попадешься - точно без головы хо­дить будешь!

Освобожденный хулиган, спотыкаясь от пережитого ужаса, засеменил навстречу к своим това­рищам.

- Ну, шо, Вась?! С тобой все в порядке?! - сочувственно загалдели под­ростки, - Он тебя не порезал?!

2

Войдя в свой дом, Славин сразу почувствовал, что тут идет очередная отцовская пьянка. Из кухни доносились звон бутылочного и стаканного стек­ла, громкий пьяный говор, тянуло кислым запахом низкокачественного спиртного и дешевого табака.

В прихожей возле настенного зеркала Виктор увидел наколотый на одеж­ный крючок бланк телеграммы. По-видимому, отец, чтобы не забыть за попойкой о телеграмме, повесил ее тут для своего сына. Музыкант с любопытством развернул бланк и прочитал - "Витя, почему молчишь? Последний срок исте­кает через сутки. Твоя оплата увеличена вдвое. Алексей".

"Ну-ну», - удивленно подумал Виктор, - "Даже плату в два раза уве­личил! Никак без меня там, в Москве, не могут!"

Он сунул телеграфный бланк в карман и прошел на кухню. Появление Виктора там было встречено дружным одобрительным гулом.

- А, Витек, заходи! Давай-давай, не стесняйся!

Вокруг старенького кухонного стола, в самом углу кухни, сидели пьяный отец и несколько его дружков-пенсионеров. Какой-то необъяснимый отечественный инстинкт заставлял их собираться именно в этом месте, в других странах предназначенного исключительно для приготовления пищи. Кухня, как, впрочем, и весь дом, носила ярко выраженный налет мужской бесхозяйственности, пос­тоянно поселившийся там со дня смерти матери семейства.

Славин-младший вежливо поздоровался, отметив про себя, что несколько бутылок водки на кухонном столе были уже на грани опорожнения, и осведомился у честной компании:

- Мои искренние приветствия ветеранам труда! Чего-то я только не пой­му, мужики, пенсия у вас еще не скоро - тогда за какие шиши празд­нуем? И самое главное - что празднуем?

- Хорошие места надо знать, сынок! – набрякшая от водки физиономия отца Виктора расплылась в кривой ухмылке, - На предвыборном митинге нас угостили, да еще на дорожку с собой дали.

- Да садись ты, в ногах правды нет, - пригласил музыканта один из пенсионеров, находившийся к нему ближе всех, - Выборы у нас скоро будут, понимаешь!

- Какие еще выборы? - подчинился воле коллектива Виктор, усаживаясь за импровизированный пиршественный стол, - Вроде бы недавно были и президентские, и думские.

- Так депутата-то нашего думского, прошлым месяцем, того, убили, - пояснил ему его сосед по пиршественному столу, - Теперь по закону, должны вскоре нового выбрать взамен убитого, а кандидаты в депутаты встречи с избирателями организовывают.

- Пришли это мы, значит, на сегодняшний предвыборный митинг во Дворец Культуры, - вмешался другой пенсионер, - А там за это дают мыло или хре­новые американские шоколадки, на выбор. И когда этот кандидат на трибу­ну поднялся, чтобы свою речугу толкать, мы ему хором и заявили - если хочешь, чтобы мы за тебя проголосовали, забери свои конфеты и поднеси нам по-настоящему.

- Так он нам в двойном размере приказал! - вставил Славин-старший, - Люблю, говорит, настоящих русских мужиков, соль земли русской! Еще и на дорожку с собой дал!

- Этих кандидатов у нас еще семеро осталось, - подал голос четвертый собутыльник на пенсии, - Пусть только попробуют остальные не поднести нам - ни за что за них не проголосуем. Зачем нам нужен депутат-скряга, что он может для нас хорошего сделать?

- Правильно, Евсеич, так и будет! - дружно согласились с ним осталь­ные, несколько призабыв в пьяном угаре, что свой голос полагалось отдавать за ко­го-то одного.

Вскоре направление застольной беседы несколько изменилось.

- Ну, шо, сынок, заработал чего в своем вертепе сатанинском? - спросил отец сына, - Да, ты видел около зеркала - телеграмму тебе прислали? И опять же - деньги предлагают!

- Так поздно сейчас, закрыто все, - неохотно отозвался кабацкий лабух, зная цель этих расспросов, - А телеграмму нашел, спасибо.

- О-хо-хо! Поздно, говорит! Эх, молодо-зелено! - взорвалось искрен­ним весельем застолье, - Чай, самогон на Северном поселке никогда не пе­реводился! Были бы твои денежки, дружок! В любое время суток и любую по­году!

Минут через двадцать на столе уже стояли несколько новых сосудов с самодельным зельем. Оно было мигом разлито по стаканам, и все с удовольст­вием выпили за своевременно появившегося поильца. Разговор плавно перешел на политику.

- Хотя кандидат наш и не жадный мужик, и бьет себя в грудь, что Рос­сию любит, - разглагольствовал ближний сосед Виктора, - А по роже видать, тоже, ворюга!

- Все они воры-дерьмократы! - мрачно заявил Славин-старший, - Проссали Союз, сукины дети, проссали не за понюх табаку. А какая держава была, не ровня этому говенному СНГ!

- Добрые потому как мы слишком были, - убежденно сказал один из пья­ниц-пенсионеров, - Потому и проссали. Помогали, помогали всем этим грузи­нам и казахам, так они нам теперь - оккупанты вы, мол? Где бы они без нас сейчас были, чурки неумытые?

Под аккомпанемент старперского бурчания, память бывшего спецназовца услужливо выдала несколько картинок-воспоминаний о его боевом крещении в Афганистане. Крещения кровью.

На ночном аэродроме под большими южными звездами, перед боевым верто­летом, в строю стояло с десяток вооруженных людей. Был среди них и бывший студент журфака Виктор Славин. Экипированы эти люди были весьма странно и причудливо, внешне напоминая душманов, или как их потом начала называть демократическая пресса - афганских моджахедов. Перед строем про­хаживался, заложив руки за спину, капитан Сидоров и твердым голосом объ­яснял предстоящую боевую задачу.

- Нам предстоит совершить акт возмездия над главарем банды Абдулло. Его банда базируется в районе кишлака Дустун, там же проживает семья главаря банды. По оперативным данным, Абдулло по ночам приходит в Дустун к своей семье. Мы располагаем достаточно достоверными сведениями, что этой ночью он обязательно придет в кишлак. Особые условия операции состоят в том, что акт возмездия мы должны замаскировать под сведение счетов между соперничающими группировками "духов".

После этого был ночной полет и высадка в глухом горном районе. После недолгого марша разведгруппа вышла к окраине кишлака Дустун.

Капитан Сидоров осмотрел селение в бинокль ночного видения. В окуля­ре бинокля была видна часть кишлачной улочки с бредущей по ней груженным осликом и юношей-афганцем рядом. Сидоров опустил бинокль и негромко обра­тился к одному из своих людей:

- Корсаков!

- Я, - откликнулся плотный широкоплечий спецназовец-сверхсрочник, ко­торому капитан поручал самые сложные задания.

- Там на окраине кишлака двуногий ишак четвероногого куда-то ведет. Двуногого убрать афганским ножом, сам нож оставить на месте. Подбросим духам улик.

Через полчаса в глинобитный дом-мазанку главаря банды Абдулло ворвались сослуживцы Славина. В руках у лже-душманов находились яркие электри­ческие фонари, выхватывающие из темноты отдельные фрагменты убогого ин­терьера. Сидоров в сопровождении Славина и еще одного солдата оказа­лись в комнате с большой низкой кроватью посередине. На ней, укрытые большим лоскутным одеялам, спали полдюжины детишек мал-мала меньше.

- Ахмед! - обратился на фарси к Славину Сидоров, - Останется здесь! Не давай щенятам открывать рты!

Виктор держал свой автомат наготове и водил белым кругом от своего фонаря по комнате. Глазенки проснувшихся и копошившихся на кровати детей блестели отраженным светом. "Как у волчат!" - подумалось несостоявшемуся журналисту, которому навязчиво казалось, что все происходящее вокруг не­го немного нереально и происходит с кем-то другим, за кем он наблюдает как бы со стороны.

Из соседней комнаты двое спецназовцев выволокли скрученного мужчину-афганца в разорванной нижней рубахе и уже разбитой физиономией. Следом вышел Сидоров, а за ними ним на коленях ползла плачущая полураздетая жен­щина.

- Не надо, не надо! - умоляла она на фарси вторгшихся в ее дом людей, попавшись на трюк с переодеванием, - Что вы от нас хотите?

Мужчина в разорванной нижней рубахе был главарем банды Саидом Абдулло. Его потащили к выходу из дома. Сидоров ударил ногой наотмашь плачущую женщину, и она, пронзительно вскрикнув, замертво повалилась на глиняный пол. Услышав крик матери, дети на большой кровати подняли тихий вой.

- Молчать! - крикнул на фарси Славин, мучительно думая, что же ему придется предпринять, если дети не подчинятся его приказу.

Жена главаря банды с трудом поднялась на ноги, и, пошатываясь, попле­лась вслед за переодетыми спецназовцами.

Во внутреннем дворике дома-мазанки на шею Абдулло набросили веревоч­ную петлю-удавку. В глазах у неустрашимого атамана, перерезавшего горло не одному шурави³, мелькнул ужас. Мусульмане-афганцы верят, что если че­ловека умерщвляют удушением при помощи петли-удавки, то душа мусульмани­на не может через горло покинуть тело.

- Теперь ты понял, кто мы?! - засмеялся капитан и подал знак своим людям. Через несколько мгновений бандит забился в агонии над грешной землей.

- Правоверные! - внезапно закричала совсем некстати вышедшая во двор жена казненного атамана, - Это гяуры! На помощь, правоверные!

Сидоров с разворота махнул рукой по направлению кричавшей женщины, и та замолкла, упав на земь с метательным ножом в горле. Тихий вой детей перешел в громкий плач.

- Ебать-копать! - ругнулся уже по-русски командир спецназовцев и при­казал, - Корсаков, помоги салабону! Пока щенята по всему кишлаку не раз­бежались!

В комнату, где находился растерявшийся Виктор и ревущие от ужаса де­ти, ворвался Корсаков с приведенным в готовность ранцевым огнеметом.

- Выходи к ебеням! - закричал матерый каратель неопытному новичку, - Долго тебя ждать?!

Побледневший Славин попятился к выходу из комнаты. Ослепительная струя пламени ударила в сторону кровати. Душераздирающий визг и катающиеся в пламени живые комочки.

Вот после этого "боевого крещения" Виктор Славин и предпринял попытку дезертировать из своей части...

- Витек, а ты чего примолк? - спросил у задумавшегося хозяйского сы­на его ближайший сосед по столу, - Тебе-то воевать с чурками пришлось, расскажи нам чего-нибудь.

Оказывается, пока он придавался нелегким воспоминаниям, разговор пере­шел на военные темы.

- Да что там рассказывать? - угрюмо ответил вопросом на вопрос музы­кант, - Оказывали интернациональную помощь. Вы же все знаете и без меня, газеты читаете.

- Ну, ты брат даешь - газеты! - недовольно протянул один из собутыльни­ков, - Если они раньше врали, что все у нас хорошо - то сейчас в другую игру стали играть, обсирая все подряд!

- Да что с ним толковать! - махнул рукой Славин-старший и неожиданно разразился гневным монологом, - Поступил в Московский университет – не удержался, вылетел, слишком тупой оказался. Ну, ладно, отчислили, попал в армию, в Афган. Так вернулся же Героем Советского Союза! Любо-дорого взяли бы обратно! Так нет, опять у него неладно - связался с этой кабацкой блядью, в музыканты пошел. А теперь его Снежаночка в Моск­ву укатила, о нем и не вспоминает, а этот лох сам ее туда и отвез. Од­ним словом, тупой у меня сынок!

Хозяин дома всхлипнул пьяной слезой.

- Мать-покойница не выдержала его фортелей, преставилась еще молодой. Загнал в гроб, сыночек хороший! Три инфаркта из-за этого пиздюка! Так что ж не с кем, мужики, разговаривать - ему только кабацких блядей в своем вертепе сатанинском развлекать, на большее он не способен.

Застолье терпеливо внимало гневной исповеди отца героя-интернационалиста, хо­тя уже знало ее, наверное, наизусть.

В хмельной голове скорбящего родителя внезапно родилась новая идея. Он начал разливать по стаканам самогон, первым оказав честь для своего непутевого сына.

- Ты, Витька, вот шо. Скажи мне, как на духу - если бы пришлось, сдал­ся в руки душманам?

- Вот-вот, - поддержал его ближний сосед музыканта, - Тут несколько лет назад по телевизору оправдывали каких-то сукиных сынков. Мол, правильно они пос­тупили, что сдались в плен в Чечне. Жизни, мол, свои сохранили и чечен­цев. Вот только призабыл мальца, как эта передача называлась, не та у ме­ня память стала.

- "Взбляд", - подсказал один из пенсионеров.

- Как-как? - весело переспросил ближайший сосед Славина-младшего, - Что-то я такой передачи не слышал.

- Ну, называется она "Взгляд", - пояснил провинциальный острослов, - Да в народе ее давно "Взблядом" уже кличут. За все хорошее, что она показывает.

Собутыльники-пенсионеры дружно рассмеялись. Улыбнулся и Виктор, кото­рому припомнились строчки из гоголевских "Мертвых душ", где он пи­шет об уникальной способности русского народа давать меткие прозвища. Та­кие, что отражают саму суть явления или человека, и от которого не скроешься и на другом конце света.

- Так как, сынок? - вернулся Славин-старший к своей затее, - Просил бы у чурок пощады?

- Я служил в спецназе, - хмуро ответил Виктор, - Нам в плен лучше бы­ло не попадаться.

- Я не про то, - рука отца сжала свой стакан с самогоном, - Ты Родину свою продал бы, как эти мудаки в Чечне?

Бывший спецназовец смотрел на мозолистую руку родителя, сжимавшую ста­кан с самодельным зельем, и молчал. Вот эта раздавленная тяжелой работой в шахте рука поставила его на ноги, обеспечила учебу в университете, а могла при случае и запустить этим же стаканом в голову непутевого сына, ежели тот неправильно ответит на вопрос.

- Говори! - взревел хмельной родитель, - Родину свою продал бы, если случилось что?!

Внезапно Виктору смертельно опостылело все происходящее за кухонным столом. О чем спорят эти несчастные обманутые, и продолжаемые быть обманутыми, старики? Их продали совершенно другие, чем это показывают по их любимому телевидению. Те, кто сидят на самом верху. Музыкант взял свой стакан с самогоном и залпом его опрокинул в рот. Пальцы у него дро­жали, а в ушах бился визг сжигаемых заживо детей. Кто-то услужливо про­тянул ему соленый огурец, он лишь досадливо отмахнулся.

- Вопрос не в том, продал или не продал, папа, - начал герой-интерна­ционалист сдавленным от выпитого зелья голосом, - Кто бы ее купил, вот в чем вопрос!

Застолье ошеломленно онемело.

Славин-младший поднялся из-за стола и направился к выходу из кухни. Когда он закрывал за собой дверь, рядом с его головой в вдребезги разлетел­ся отцовский стакан.

- Отпустите! Кто купил бы, ты подумай только?! - ревел из-за закрытой двери взбешенный хозяин дома. - Ах, ты, выблядок! Своей рукой придушу! Пустите, я вам говорю!

- Сереня, охолонь! Ну, выпил парнишка, с пьяну херню сказал, с кем по пьянке не бывает?! - доносились до одевающегося в прихожей голоса пенсионе­ров-миротворцев, - Пусть проспится немного, а завтра по трезвяне с ним и разберешься!

Виктор вышел из отчего дома и неспешно двинулся по ночной поселковой улице, с удовольствием дыша прохладным воздухом и медленно успокаиваясь.

3

Славин уже оставил за спиной поселок Северный и подходил к небольшому жилому массиву многоэтажных домов, расположенных в метрах трехстах от поселка. Серые параллелепипеды хрущевских пятиэтажек изредка светились белыми прямоугольниками окон, было уже около двух часов ночи.

Вскоре он вошел в подъезд одного из этих домов и поднялся на вто­рой этаж. Здесь находилась квартира уехавшей в Москву Снежаны Багрий. Ключ от этой квартиры остался у ее бывшего сожителя, и хотя он переехал уже обратно в отцовский дом, Славин-младший продолжал частенько наведываться сюда. Особенно, когда случалось поссориться с пьяным родителем.

Провинциальная квартира новой столичной знаменитости не блистала осо­быми изысками - типичная однокомнатная "хрущоба" со стандартной местрев-строевской меблировкой. Посконную совковость интерьера несколько скра­шивала устаревшая модель японской магнитолы-"дабла" - "Шарп-555". На сте­нах жилища кабацкой певички висели ее многочисленные фото, в рамках и без таковых.

Славин уселся на двуспальную кровать, стоявшую в углу комнаты у окна, заслоненную от входной двери платяным шкафом, и вновь, помимо своей воли, нырнул в реку воспоминаний.

Виктор Славин лежал на этой кровати в компании с девушкой, с которой он познако­мился всего три часа назад, после драки в ресторане "Кристалл". Свет ули­чных фонарей падал сквозь оконное стекло на нагих любовников, отражался в многочисленных железках на дембельской униформе спецназовца, небреж­но брошенной на спинку стула возле кровати, и искрился на хромированной поверхности "Шарпа-555", стоящего на сидении стула и тихо мурлыкавшего голосом Демиса Руссоса. На полу возле кровати находилась уже наполовину пустая бутылка болгарского популярного в те времена вина "Тамянка" и два бокала.

- Витя, тебе страшно было там, в Афгане? - спросила девушка, опершись на руку и поглаживая другой развитые грудные мышцы своего любовника, - Героя, поди, не каждому дают!

- Случалось и такое, - немного помедлив, ответил Виктор, - Но не там, где ты, наверное, себе представляешь.

- Хм, - насмешливо произнесла кабацкая певичка, - Все это ты знаешь, что я себе представляю. Где же тогда тебе было не по себе?

- Ну, не в бою, в общем.

- Тогда, что - в тылу? - улыбнулась дотошная девушка, - В плену, ка­жется, ты не был?

- Неважно, - туманно заявил герой-интернационалист, - Лучше бы тебе об этом и не знать.

- Чудной ты! - засмеялась Снежана и нежно погладила по голове Слави­на, - Цыганенок мой таинственный.

Виктор поцеловал ладонь любовницы и едва заметно улыбнулся. Он тоже бы очень хотел забыть, что существуют боевые единицы, подобные роте капитана Сидорова.

- И что теперь будешь делать дальше? - поинтересовалась девушка, - На­верное, вернешься в свой университет?

- Ну вот, как всегда, хорошего - понемножку! - досадливо проворчал быв­ший студент и повернулся к любовнице спиной, - Было так хорошо, и надо обязательно обломать кайф на последок!

- Нет, а что я такого сказала? - удивилась "кайфоломщица", - Ты что, вообще не думаешь о будущем?

- Снежа, когда я вспоминаю о своем журфаке, меня блевать тянет! - сер­дито ответил Славин, - Не то, что туда возвращаться, думать обо всем том дерьме, которым нас там кормили, не хочется! Потому, как в жизни, все оказа­лось совсем по-другому!

- Хм, - на хорошенькое личико кабацкой певички легла тень деланной озабоченности, ситуация поворачивалась в желаемом ей направлении, - Ну, тогда иди к нам в ресторанный ансамбль гитаристом, я помогу тебе устрои­ться к нам. Наш прежний гитарист вшил себе "торпеду", женился и на Севе­ра махнул, придурок. Не понимает, алкаш несчастный, что от себя не убе­жишь, хоть на Марс улетай.

- Чего-чего?! - неподдельно изумился Виктор, - Ты хоть понимаешь, что ты предлагаешь и, главное, кому предлагаешь?

- Ты смотри, какая цаца! - гневно парировала Снежана, - Все я понимаю, и кому предлагаю и что предлагаю! Ты же сам мне говорил, что окончил музыкальную школу, потом играл и пел в ансамбле во время своей учебы. Работа у нас непыльная и денежная, только вот с водкой нужно быть поосто­рожнее.

- Солнышко! - Славин выразительно посмотрел на неожиданную благодетельницу, - Если только моя мать услышит, о чем мы тут с тобой беседуем, ее очередной инфаркт хватит!

- Тогда что, к папаше на шахту? - скривила Снежана красивые губки в презрительной усмешке, - Или работягой на завод железобетонных изделий пойдешь?

- Железобетонных конструкций, - смущенно поправил Виктор. Он, в са­мом деле, подумывал тогда податься на завод железобетонных конструкций. Там требовались рабочие, не имеющие специальности, да и платили неплохо.

- Хрен редьки не слаще!

- Не знаю, маленький, - задумчиво вздохнул вечный студент, - Ох, не знаю.

Отставной спецназовец, в конце концов, предпочел ресторан пролетарской карьере изготовителя железобетонных конструкций. Ну, а дальше все слу­чилось, как он и предугадывал. Грандиозный скандал в его семье, болезнь матери и уход от Снежаны...

Спать Виктору абсолютно не хотелось. Он встал с кровати и прошел на крошечную кухню, зажег там газ и поставил на плиту чайник. Музыкант вы­нул из настенного кухонного шкафа банку растворимого кофе и стал ждать, пока закипит вода. Воспоминания продолжали упорно роиться в его возбуж­денном сознании.

Через неделю, как Виктор со скандалом ушел от Багрий, Виктор шел по облезлому коридору благодатненской городской больницы на ватных негну­щихся ногах. Навстречу ему попался невысокий крепыш, его с недавних пор коллега по ресторанному ансамблю - ударник, уже тогда светивший изрядны­ми пролысинами.

- Эй, Ромео! - окрикнул его коллега по ресторану и скривился, будто черт от ладана, - Поздравляю, добился таки своего!

- Не понял? - сказал Виктор, плохо видевший задирающегося коллегу сквозь еле сдерживаемые слезы.

- Вчера вечером Снежана отравилась, - зло сообщил лысоватый, - Ее сю­да привезли, еле-еле откачали.

- А почему она отравилась? - каким-то деревянным голосом поинтересо­вался Славин.

Отвергнутый певицей поклонник, знавший способности в области рукопашного боя своего счастливого соперника, предусмотрительно сдал назад и мстительно прошипел:

- Да из-за тебя, Ромео! Джульеттой, видно, себя вообразила. Жаль только, что тебе никто мышьяку не подсыпал!

- У меня мать только что умерла, - внезапно сообщил бывший спецназовец, по лицу которого потекли уже несдерживае­мые более слезы, - Третий инфаркт...

Виктор налил из закипевшего чайника в чашку кипяток, добавил ложечку растворимого кофе, сахар, перемешал и начал прихлебывать ароматную жид­кость, глядя в темное кухонное окно. В нем отражался широкоплечий боро­датый брюнет, действительно немного смахивавший на цыгана. Возбужденное воображение Славина добавила к его собственному отражению изящную фигур­ку Снежаны Багрий, возвратив его память к событиям девятимесячной давно­сти.

Они стояли у большого темного окна на Курском вокзале и молча наблю­дали свои собственные отражения на оконном стекле.

- Значит, мы договорились, Витечка, - сказала после долгого молчания счастливица, прошедшая отборочный конкурс фирмы "Все звезды", - Через две недели я тебе позвоню.

- Почему не раньше? - угрюмо осведомился неудачник конкурса, которо­му больше всего хотелось немедленно сесть в поезд и побыстрее уехать домой.

- Глупенький, я же тебе говорила - нужно пройти специальный адапта­ционный курс с полным погружением, - затараторила Снежана, - Специалисты фирмы нам уже рассказали, что только в этом случае смогут открыться на­ши потенциальные возможности в вокале, композиции, режиссуре. Потом начнется сам процесс обучения. И нас будут по телевизору показывать!

- Какая ты, Снежка, умная стала! - с завистливым ехидством перебил свою сожительницу Славин, - Прямо спасу с тобой уже сейчас никакого нет. Что же будет, когда ты пройдешь этот самый курс с полным погружением, я только догадываюсь!

- Цыганенок, я тебе обещаю, - ласково-снисходительно улыбнулась про­винциалка, волею судеб вытянувшая счастливый лотерейный билет, - Как толь­ко я сама твердо устроюсь в Москве, начну деньги зарабатывать - ты пере­едешь ко мне.

Но Снежана не позвонила ни через две недели, ни гораздо позже. Несколькими неделями позже Славин увидел в телешоу фирмы "Все звезды" первое появление своей более удачливой подружки, она там усердно начала постигала «азы» уже публичного «обучения». Итогом была премьера на этом же телешоу «Все звезды» первого музыкального клипа с участием Багрий – более-менее успешного, как и вся продукция фирмы «Все звезды». Потом были другие. Виктор не пытался найти в Москве свою бывшую возлюбленную, поскольку какое-то внутреннее чувство ему подсказыва­ло, что они расстались навсегда. К тому же Снежана была полной сиротой, в Благодатном ее больше ничего не держало, за исключением плохонькой ква­ртирки стоимостью не более двух тысяч долларов. Для суперзвезды из столи­цы, наверное, это были просто смешные деньги. Однако, невостребованная Багрий квартира, как убежище после домашних скандалов с пьяным родителем, значила для Славина-младшего немало. Поэтому он имел еще один довод не искушать судьбу и не утруждать своей особой внимание новоявленной поп-дивы...

Музыкант поставил на кухонный стол пустую чашку из-под кофе и возвра­тился в комнату. Здесь он вынул из платяного шкафа постельное белье и приготовил себе постель. Уже раздевшись, он поставил рядом с кроватью японскую магнитолу и включил ее. Из "Шарпа" полилась песня Демиса Руссоса "Гуд бай, май лав, гуд бай!" И тут какие-то тиски, все время сжимавшие душу ветерана-афганца, неожиданно исчезли, и он внезапно трезво посмотрел на ситуацию вокруг собственной персоны. Что он, к чертовой матери, дура­ка валяет?! Ему хорошо оплачиваемое дело предлагают, а он нос воротит, видите ли! В ресторане, по прихоти любого ублюдка с несколькими сотнями рублей в кармане, он любую похабщину петь может! К тому же, все сейчас в столице переменилось, нет там теперь Шевченков всяких. Закончилось их время!

И Виктор в одних трусах решительно направился в миниатюрную прихожую, где стоял телефонный аппарат, снял трубку и начал набирать код Москвы, оптом телефон офиса Полецова, позабыв в ожесточении принятого внезапно решения, который теперь час. И когда в телефонной трубке послышался меха­нический голос автоответчика, предлагавшего оставить свое сообщение после длинного сигнала, Виктор поначалу растерялся, но после объявленного сиг­нала, четко произнес:

- Алло, Леша, это Виктор Славин. Я принимаю твое предложение. Выезжаю сегодня утром, в Москве буду завтра. До встречи.

Положив трубку на рычаг, он с полминуты раздумывал, а затем набрал ко­роткий городской номер.

- Привет, Коля. Славин с тобой говорит. Ну что значит - ни свет, ни заря? Короче, есть возможность заменить меня в нашем кабаке примерно не­дели на две, а может быть и на два месяца, как получится. Бросай, брат, свои свадьбы... Что, будешь совмещать? Ну, тогда - гитару тебе в руки!

Глава шестая: Алексей

1

Полецов принимал личное участие в качестве Ведущего в записи теле­программы "Интересный человек", что случалось в последнее время достаточ­но редко. Эту программу делали в его компании, и все первые записи прохо­дили с его участием. Но в этот раз в съемочный павильон телевизионного босса привели отнюдь не ностальгические воспоминания.

Бывший опальный академик Всесвятский был бодр, энергичен и велеречив.

- Права человека - вот тот фундамент, на котором должна зиждется наша конституция, - гнусил он в объектив телекамеры жиденьким тенорком, - Толь­ко они выведут нашу страну на столбовую дорогу цивилизованного развития.

Алексей, сидевший напротив академика и делавший заинтересованное умное лицо, брякнул несколько непродуманное замечание:

- Конечно, всем нам известна ваша борьба за права человека в годы большевистской диктатуры. Но сейчас сложилась, к сожалению, такая ситуация с правами человека, что они больше нарушаются нашими сограж­данами, чем, скажем, государством.

- Ошибаетесь, молодой человек, ошибаетесь! - задорно дернул плешивой головой Всесвятский, - Разве действия нашего любимого государства в Чеч­не это не подтверждают?!

Полецов знал, что ему надо бы согласится с идейным гуру отечественных демократов-фундаменталистов, но его на мгновение захватил лукавый бес противоречия.

- Да, но в той же Чечне, и до известных событий декабря девяносто четвертого, нарушались элементарные права определенной части населения республики.

- Совершенно с вами согласен, - иронично улыбнулся знаменитый диссе-дент, - Чего только депортация сорок четвертого стоит!

Алексей покорно кивнул. Да, действительно, преступления сталинизма ужасны! Под эту лавочку, можно насиловать и убивать, изгонять целые на­роды с их привычных мест обитания, предварительно ограбив их до нитки. Полецов прекрасно был осведомлен, какие финансовые ресурсы были задейст­вованы, чтобы та же война в Чечне показывалась под определенным углом зрения. Естественно, только ради торжества справедливости, демократии и прав человека. Лавры триумфатора в психологической войне против России отдали дотоле малоизвестному министру информации самопровозглашенного исламского государства. Однако Полецов хорошо знал законы современно­го шоу-бизнеса - как бы ты хорошо не пел, если тебя никто не будет рас­кручивать - тебя никто не услышит! В качестве ширмы использовались вот такие моральные авторитеты, как его сегодняшний гость в телестудии. Бессребреник, да и только. Хотя в определенных кругах ходили упорные слухи, что академиком управляет его властная жена, неутомимо подогревая в нем адскую смесь мании величия морального мессии и жестко­го оппонирования самой идее российского государства, сваливая на него все прегрешения нескольких последних веков. Этакая "строгая госпожа" и ее "покорный раб". Поговаривали, так же, что жена академика частенько позволяет себе рукоприкладство по адресу морального авторитета российс­кой демократии. Полецову живо представилась ослепительная картина. Гос­пожа Всесвятская в черном кожаном бикини "строгой госпожи", со стеком в руке, и держащая в другой руке поводок к ошейнику "покорного раба" академика Всесвятского, стоящего перед хозяйкой на четвереньках с некий по­добием кожаных черных лошадиных шор на голове. Хотя, на самом деле, все было совсем по-другому. Обыкновенные визгливые стар­ческие разборки, с тасканием за остатки волосяной растительности на ака­демической голове, да любовь к одеванию жениных шмоток, в чем не раз и фиксировали морального мессию даже благожелательно настроенные к его особе журналисты. Кстати, сама Всесвятская была не такой же наивной дуроч­кой в материальных вопросах. Вроде бы, на ее имя был уже куплен вполне приличный коттедж на северо-востоке США, да и открыто несколько счетов на общую кругленькую сумму в тех же американских банках. Потому как, состояние здоровья скандально знаменитого академика внушало его близким вполне обо­снованные опасения, а мадам Всесвятская была очень аккуратной и расчетли­вой особой и очень не хотела доживать свой век на пенсию вдовы академика в столь нелюбимой и презираемой ею стране.

Но, так или иначе, полецовский лукавый бес противоречия был с позором изгнан, и он попытался выйти из конфронтации с гостем в студии.

- Мне кажется, что зачастую мы имеем дело с последствиями непродуман­ных и зачастую просто преступных решений, - молвил телеведущий, - Как нам быть, чтобы такие вещи не повторились вновь?

- Тотальный контроль со стороны общественности, - немедленно заявил академик, - Например, кремлевская пропаганда уже который год нам талдычит, что война в Чечне идет к концу. А воз и ныне там! На самом же деле, чем российские власти быстрее вступят в переговоры в представителями законных властей Чеченской республики Ичкерия, тем быстрее мы придем к настоящему миру, и тем меньше погибнет военных и гражданских лиц на этой бессмысленной войне. А вот средства массовой информации должны превратится в этакое всевидящее око демократии и морального авторитета России. Стать во главе будущего гражданского общества, которое и будет осуществлять этот самый тотальный контроль со стороны общественности.

"Представители второй древнейшей профессии в качестве морального авто­ритета России. Феерично, как говаривала она из героинь Зощенко», – хмуро подумал Полецов, - "Пора сворачивать этот балаган!" Вслух же ска­зал несколько другое.

- К сожалению, наше время в эфире ограничено, и поэтому – последний вопрос. Кроме политики, вы всемирно признанный авторитет в области науки. Вы рассчитываете, в конце концов, вернуться в академическую науку?

- Рассчитываете избавиться от конкурента? - изволил пошутить мораль­ный и академический авторитет.

- Да где уж! – нарочито скромно сконфузился телеведущий.

- Шучу, - успокоил его заполитизированный академик и виновато развел руками, - К сожалению, ситуация в нашей стране такова, что наука стоит далеко не на первом месте!

После окончания записи Полецов повез Всесвятского домой на своем "Кадиллаке", собираясь приступить к основной своей цели личного знакомства с одним из самых известных и последовательных оппонентов бывшего КГБ. Академик сидел на переднем сидении, рядом с любезной телезвездой. На заднем сидении лежал знакомый кожаный кейс с радикальным средством от праз­дного любопытства.

- Акакий Акакиевич, - обратился Алексей к ученому-диссиденту, - В хо­де работы над одной из наших будущих передач, всплыло некое загадочное научное учреждение - Институт Биологических Систем.

- При бывшем КГБ, а ныне и при нынешнем ФСБ, - дополнил собеседника академик, - И что конкретно вас в этом весьма специфическом научном за­ведении интересует?

- Чем оно занимается, это, как вы говорите, специфическое научное за­ведение?

- Вообще-то это совсекретные данные, - хитро сощурился Всесвятский, - И я только краем уха слышал, чем они занимались, скажем, лет пятнадцать назад.

- Ну и чем же?

- Созданием психотропного оружия, зомбированием исполнителей террористи­ческих акций, поддерживанием в общественном сознании населения стран-потенциальных противников дезинтеграционных тенденций, - перечислял акаде­мик, - Надеюсь, этого списка хватит?

- Невероятно! - потряс головой от восхищения лукавый тележурналист, не теряя, впрочем, контроля за управлением автомобилем, - На сто передач хватит!

И тут же, для более детального выяснения заданной цели, решил прики­нуться "валенком".

- Надеюсь, что зомбирование в этом случае - не оживление трупов?

Академик проглотил наживку, но ничего нового это дознавателю не при­несло.

- Естественно, нет. Имеется в виду особая психотехнология программирова­ния подсознания человека в особый момент совершать нужные действия. Ска­жем, обыкновенный тележурналист, как вы, после произнесения особого па­роля, откладывает в сторону микрофон или телекамеру и всаживает нож в неугодного определенной спецслужбе политического деятеля, у которого он должен был взять обыкновенное интервью.

- Интересно, в настоящее время, они сохранили прежнюю свою специали­зацию, или перешли, так сказать, на конверсию?

- Кто его знает, во всяком случае, у меня таких сведений нет, - пожал плечами ученый-диссидент, - Однако, как мне представляется, пока существуют государства, и их верные слуги – спецслужбы, подобные академические структуры без работы не останутся.

Высадив Всесвятского у его дома, Алексей отъехал немного в сторону и остановил машину.

Вечерние московские сумерки усиливала низкая облачность, потихоньку начинал накрапывать дождик. Прохожих на улицах заметно поубавилось, проезжавшие мимо автомобили шелестели шинами по мокрому асфальту.

Полецов достал с заднего сидения кейс и нейтрализовал антиподслушивающее устройство. Затем он включил автомобильный стереокомплекс и тро­нул с места "Кадиллак". Все, что ему удалось выяснить у Всесвятского, не противоречило информации, которой располагал Большой Папа. Более того, в определенном смысле это помогало более ясно понять, как фирма “Все звезды” добивалась поставленных перед нею целей. Алексею на какое-то мгновение показалось, что он стал героем захватывающего голливудского боевика на тему высоких технологий, настолько необычной казалось то, что знал и рассказал ему Ханин. Но это продлилось недолгое мгновение, потому как, забойный попсовый музон, лившийся из динамиков автомобильной стереосистемы, сменился вскоре бойкой скороговоркой ди-джея.

- Итак, мои дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что в эфире радио­станция "Все звезды", начавшая выходить по вашим многочисленным прось­бам в эфэм-диапазоне со вчерашнего дня. Что же поделаешь, если наши фаны не представляют себе жизни без нашей музыки?! А жизнь в автомобиль­ных пробках скучна, уныла и бесцельна без песен наших звезд, пусть даже и без сопровождения наших великолепных видеоклипов!

Полецов включил дворники лобового стекла и озабоченно нахмурился. Прогрессируют ребятки, прогрессируют.

2

Придя следующим утром после записи интервью с академиком Всесвятским в свой кабинет в "Останкино", Алексей Полецов увидел, что красная лампочка на панели автоответчика прерывисто мигала - значит, кто-то оставил ночью сообщение. Он включил воспроизведение в автоответчике и, не торопясь, устроился за рабочим столом. Послышавшийся из динамика автоответчика голос заставил его на несколько секунд замереть.

- Алло, Алексей, это Виктор Славин. Я принимаю твое предложение, выезжаю сегодня утром, в Москве буду завтра. До встречи.

Товарищ студенческих времен Славина довольно прищелкнул пальцами левой руки, а правой ухватился за телефонную трубку.

- Савельева? Таня, выясни, когда приходит поезд из такого города Благодатного. Да, на Курский вокзал. И еще, ты уже собрала материал на Снежану Багрий? Хорошо, выясни по поезду и ко мне.

Получасом позже, выслушав доклад Савельевой, касавшейся подробностей интимной жизни бывшей певицы благодатненского кабака, Полецов удрученно заявил:

- Ох, эти последовательницы Сафо! Извращенки мерзкие! Это так все наши планы могут пойти к черту!

- Постсовковая сексуальная революция, - бесстрастно заметила Савельева, - Женщина приехала из удушающей провинциальной атмосферы, подавляющей любые отклонения от общепринятого шаблона, и неожиданно обрела свое на­стоящее сексуальное "я".

Ответственная за конкурентов была с максимальной тщательностью намакияжена, причесана и "прикинута". Что, впрочем, лишь отчасти компенсирова­ло ее маловыразительные внешние данные.

Ее начальник с подозрением взглянул на свою великовозрастную незамужнюю сотруд­ницу и подумал, что с умными бабами всегда так - никогда не знаешь точно, когда они говорят всерьез, а когда иронизируют или проявляют свое специ­фическое женское чувство юмора.

- Ну, может быть это у нее временно, - неуверенно молвил Полецов, - Может быть, она и с мужчина­ми может... Ведь бывает эта, как ее, бисексуальность.

- По-моему, здесь более уместна консультация сексопатолога, - сдер­жано сказала Савельева, немного порозовев при аналитических упражнениях хозяина ка­бинета на ниве сексологии, - Да и что вас так обеспокоила ее сексуальная ориентация, вы же не женится на ней собрались?

- Ладно, Таня, можешь быть свободна, - сказал Полецов, тоже чувствуя все более возраставший дискомфорт по мере продолжения дискуссии по поводу сексуальных проблем Багрий. "Не хватало еще мне проговорится о причинах столь пристального внимания к этой певичке!" - сердито подумал он.

Оставшись в кабинете один, Алексей угрюмо ухмыльнулся своим мыслям.

Сексопатолог! Что его подчиненная знала о превратностях успешной и стре­мительной карьеры, которая, как правило, связанна с сексуальной жизнью гораздо глубже, чем было принято об этом думать таким вот залежалым не­вестам, как Савельева. Хотя... Полецов еще раз ухмыльнулся. На Танечку Савельеву никто не вел никакого досье, а ведь она тоже каким-то образом решала собственные сексуальные проблемы. Ишь, как складно рассуждала о постсовковой сексуальной революции!

Через пару недель после призыва отчисленного с журфака Славина, его раскаявшийся подельник Полецов звонил в большую обитую дерматином дверь с маленьким кругляшом дверного глазка. Через минуту дверь открылась, и Алексей увидел в дверном проеме пожилую женщину.

- Здесь даются уроки китайского языка? - произнес условленную фразу студент журфака, с волнением ожидая ответа. А вдруг пошлют его подальше, вместо нужного ответа?

- Вы ошибаетесь, здесь обучают японскому языку, - как ни в чем не бы­вало ответила женщина.

- Меня это устроит.

- Проходите, - хозяйка квартиры открыла дверь пошире и отошла в сторону, пропуская гостя, - Вас уже ждут.

Полецов оказался в просторной прихожей крупногабаритной квартиры, так называемой сталинской планировки. Да и сама прихожая, чистенькая и аккуратная с налетом номенклатурной роскоши, подчеркивала своеобразную внешность хозяйки. Освобождавшийся под ее руководством от пальто, шарфа и ботинок Алексей никак не мог определить в неярком свете прихожей, сколь­ко же ей лет. Она была облачена в длинный причудливый шелковый халат, напоминавший японское кимоно, шея тщательно укутана легким шарфом, но движения ее были легки и изящны, держалась она по-молодому прямо, да и фигура под халатом угадывалась далеко не старушечья.

Алексей, следуя за хозяйкой, прошел вглубь квартиры, с любопытством озираясь по сторонам. Посреди просторной гостиной, обставленной довольно приличной мебелью и с неплохими картинами на стенах, в большом, так на­зываемом вольтеровском кресле, сидел Юрий Леонидович Шевченко. Кэгэбэшник с видимым удовольствием вкушал черный кофе и дымил сигаретами. Увидев Пошлецова, он поставил чашку с кофе на стоящий рядом журнальный столик и сделал приглашающий жест.

- Заходи, не бойся.

- Выходи, не плачь, - угрюмо пробурчал себе под нос Алексей и осторож­но устроился рядом с Шевченко во втором вольтеровском кресле.

- Тамара Кирилловна, - обратился сотрудник спецслужбы к даме в шелко­вом халате, - Нельзя ли изыскать возможность, чтобы угостить вашим вели­колепным кофе нашего юного гостя?

- Сию минуту, - ответила та, - Кажется, в кофейнике должно было еще остаться немного.

И дама величаво выплыла из гостиной.

- Юрий Леонидович, - вполголоса спросил кэгэбэшника студент журфака, - Разрешите обратиться?

- Пожалуйста.

- Зачем все это?

- Что именно?

- Явочные квартиры, пароли, связные. Как в детективном кино. Что мы, шпионы какие?

- Все это называется конспиративной работой с агентурой. Зачем посто­ронним знать о наших с тобой делах? - пояснил Шевченко со снисходительны­ми нотками в голосе, - Теперь каждые две недели ты будешь звонить сюда, и Тамара Кирилловна должна будет ставить тебя в известность о дне и часе следующего нашего с тобой свидания. Если тебе понадобится срочная встреча, то ты будешь звонить сюда же и договариваться о дополнительной кон­сультации по китайскому языку…

- Понятно, - немного ошеломленно пробормотал Полецов и хотел еще о чем-то спросить, как у него за спиной прозвучал женский голос.

- Ваш кофе, молодой человек.

Алексей чуть не подпрыгнул от неожиданности в своем вольтеровском кресле, хозяйка квартиры появилась у него из-за спины практически бесшумно.

- Вот тебе первый урок агентурной работы! - засмеялся сотрудник спецслужбы, - Научись все время контролировать ситуацию вокруг собственной персоны!

И тайная вот шпионско-агентурная жизнь студента журфака Алексея Пошлецова пошла своим чередом. Хотя, справедливости ради, нужно было отметить, что в работе со своей агентурой Шевченко умело сочетал хорошую конспира­цию с маленькими радостями жизни.

Как-то Полецов встретился со своим негласным шефом в одном из спортивных столичных комплексов, точнее в закрытой от свободного посещения сауне, принадлежавшей спортивному комплексу. Они сидели после парилки, завернутые в белые простыни, в отдельном кабинете-раздевалке и проводили свою очередную конспиративную беседу. Это был по тем временам немалый шик - закрытая сауна и, тем более, отдельный кабинет-раздевалка. И хотя кабинет-раздевалка был весьма скромных размеров, но там помещались два узеньких мягких диванчика и небольшой деревянный столик посередине. Рай для неизбалованных буржуазными излишествами скромных советских граждан.

- Теперь у нас на некоторое время явка будет вот в этой баньке, - бла­годушно рокотал Шевченко, извлекая из принесенного с собой портфеля бу­тылки и нехитрую закуску, - Вот это я у нас в буфете взял - пиво чешское "Праздрой" и воблочку азовскую.

- Она там таранкой называется, - поправил старшего товарища законспи­рированный агент Полецов, - Я родился и вырос на берегу Азовского моря, знаю.

- Вполне может быть, - согласился кадровый сотрудник Пятого управления, ловко открывая бутылки, - Угощайся.

Алексей сделал несколько жадных глотков прямо из горлышка и, немного отдышавшись, как бы невзначай спросил:

- А что квартира Тамары Кирилловны? Мы там больше появляться не будем, или через некоторое время вернемся?

- Видишь ли, Тамара Кирилловна вызвалась нам помогать по собственной инициативе, - не спеша начал объяснять кэгэбэшник, попутно занимаясь раз­делкой воблы, - Она сама в прошлом довольно крупный чин в разведке, ну и заскучала на пенсии, наверное.

- Решила вспомнить молодость? - непочтительно перебил начальство тай­ный агент.

- Так или иначе, временно мы не будем использовать ее квартиру, - про­должил Шевченко, пропуская мимо ушей реплику студента, - И потом, здесь в сауне, тоже неплохо сочетается приятное с полезным. Разве ты это тоже не находишь?

- В общем, да, - пожал голыми плечами Полецов и вслед за начальством взялся за воблу.

После непродолжительной паузы сотрудник спецслужбы поинтересовался как бы невзначай:

- Ты у нас в общежитии обитаешь?

- Конечно, я же иногородний.

- Тут Тамара Кирилловна через меня решила сделать тебе интересное предложение, - произнеся эти слова, кэгэбэшник откусил от уже очищенной воблы кусочек и восхищенно причмокнул, - Восхитительно! Прямо сказка Азовского моря!

- Предложение руки и сердца? - не удержался от ехидной остроты тайный агент. Чешское пиво и неформальная обстановка несколько притупили в нем чувство субординации.

Шевченко проткнул остроумца жестким предупреждающим взглядом, но тон беседы не изменил.

- Дурачок, она хочет пригласить тебя пожить у нее на квартире, при том, бесплатно пожить. Эта мадам весьма заслуженная особа – кремлевский паек, хоромы о трех комнатах. Да ты сам видел. Пусть поделится с тобой, что ей одной так уж много надо?

- За какие заслуги мне такие привилегии? - растерянно осведомился Алексей.

- Говорит, что ты ей по сердцу пришелся, - ухмыльнулся офицер госбез­опасности, - Наверное, материнский инстинкт проснулся.

- А, может, у нее какой другой инстинкт проснулся? - уж совсем бестакт­но брякнул Полецов.

- Ну, ладно, что-то ты резвиться начал! - резко ответил мгновенно по­суровевший сотрудник Пятого управления, - К делу переходим. Что у тебя на сегодня есть?

Тайный агент сник под суровым взглядом начальства и приступил к докладу итогов своей тайной работы за истекшие две недели.

- В прошлый раз вы давали мне поручение проверить потихоньку, есть ли в доме у моего одногруппника Воскобойникова книги Солженицына, особенно "Архи­пелаг ГУЛАГ". Я выяснил – книги Солженицына на квартире у Воскобойниковых имеются.

3

Больше Шевченко и его тайный агент к теме предложения Тамары Кирилловны в ту встречу не возв­ращались. Но уже через неделю, Алексей Полецов находился в знакомой квартире, проснувшись утром на широкой комфортабельной кровати под роскошным пухо­вым одеялом. В спальне комнате было светло от свежевыпавшего за окном снега, и еще не закопченного дымом и гарью многомиллионного мегаполиса. Постельное белье так же было под стать утреннему зимнему пейзажу - белос­нежное и хрустящее, а настроение у студента журфака ощущалось, что на­зывается, приподнятым. Он с наслаждением потянулся, не вставая с постели, и промурлыкал себе под нос:

- Эх, бабу бы сейчас для полного счастья!

Дверь в комнату, где он почивал, после вежливого стука, открылась, и Тамара Кирилловна собственной персоной вкатила перед собой небольшой сервировочный столик на колесиках, который студент видел лишь в импортных кинофильмах про ихнюю буржуазную жизнь. На сервировочном столике находи­лись - кофейник, попыхивавший паром, чашка с блюдцем, сахарница, маслен­ка и прочая закуска.

- Доброе утро, пора подниматься, - ворковала при этом бывшая звезда советской разведки немного хриплым голосом, - Завтрак готов.

Одета была хозяйка квартиры в плотно облегавший фигуру спортивный кос­тюм, и квартирант с удивлением отметил, что телосложению заслуженной пен­сионерки позавидовали бы многие двадцатилетние. Тамара Кирилловна перех­ватила на лету немного озадаченный взгляд Пошлецова и сказала с доволь­ной улыбкой:

- Вот собралась на свою ежедневную утреннюю пробежку. Вас только, Ле­ша, покормлю.

- Балуете вы меня, - поскромничал квартирант, тем не менее, усаживаясь на постели и с аппетитом принимаясь за еду, - Завтрак в постель подае­те.

Бывшая разведчица, в свою очередь, мысленно утирала слюнки и пожирала плотоядным взглядом голого по пояс постояльца, споро управлявшегося с завтраком. Затем она, как бы невзначай, присела на край его постели.

Алексей смаковал душистый кофе с бутербродами и, распираемый чувством благодарности, сделал комплимент даме:

- Знаете, Тамара Кирилловна, а фигура у вас еще о-го-го! К вам на про­бежке со спины не обращаются " эй, девушка?!

- Муштра, ежедневные тренировки, - откликнулась не желающая стареть женщина, тихонько подвигаясь к молодому человеку, - А что касаемо обраще­ний со спины на пробежке - то этого хоть отбавляй, но не только на про­бежке.

- Вы, наверное, в молодости были изумительной красавицей! - подлил масла в огонь Полецов и, перехватив случайно взгляд своей квартирной хозяйки, вдруг ясно заметил, что у той от неудержимого желания даже гла­за начало скашивать к переносице. В голове у него мелькнула шальная мысль.

- Я вот все думаю, вы такая интересная и еще не старая женщина, и вдруг приглашаете к себе жить одинокого мужчину. Вы не боитесь, что я могу в вас влюбиться?

Эффект от этого якобы шутливого заявления превзошел ожидания шкодли­вого студиоза. Грудь хозяйки начала бурно вздыматься, и она, окончатель­но потеряв контроль над собственными поступками, положила руку на одея­ло, нащупала под ним ногу постояльца, и медленно повела ладонь вверх. Алексей нервно улыбнулся и, не придумав ничего лучшего, стал осторожно поглаживать в свою очередь предплечье ощупывавшей его ногу руки.

Тамара Кирилловна отыскала, наконец, интересующее ее в данный момент место на теле юноши, вследствие чего, уши у того вспыхнули ярко-красным колером.

- Не за то держишься! - хрипло сказала отставная разведчица своему постояльцу и, взяв свободной рукой его ладонь, стыдливо поглаживающего ее предплечье, положила себе на грудь. Алексей послушно сжал еще довольно упругую и красивую женскую грудь, и вдруг почувствовал сильно бьющееся сердце престарелой любительницы плотских утех. Воспламененная женщина сорвала с него одеяло и увидела, что он находился под ним абсолютно го­лым. Член его, только что простимулированный опытной рукой Тамары Кирил­ловны, победоносно торчал как своеобразный памятник любви, которой, как известно, все возрасты покорны. Хозяйка квартиры осторожно отодвинула в сторону сервировочный столик, опустилась на колени и принялась покрывать живот юноши жадными поцелуями, неотвратимо опускаясь вниз.

Первый минет в теперешнем мире сексуальной вседозволенности часто сравнивают с первой любовью во времена века минувшего. Однако будущая звезда перестроечной тележурналистики по праву считал сию сексуаль­ную шалость основополагающим камнем своей успешной карьеры в области средств массовой информации.

Полецов пришел в себя от настойчивых звонков телефона и нехотя под­нял трубку.

- Слушаю.

- Лешик, приветик! Ты когда домой думаешь возвратиться? - зазвенел в наушни­ке голос его жены, - Что тебе сегодня на ужин приготовить? Правда, я только что сама домой вернулась, но рассчитываю к твоему приходу что-нибудь придумать.

- Ничего не надо сегодня тебе придумывать, - прервал словесный поток супруги Полецов, уже пришедший в норму после волнующих воспоминаний, - Мы сегодня поужинаем в ресторане.

- Ой, а почему?! - радостно изумилась собеседница, довольная тем об­стоятельством, что кухонные хлопоты сегодня ее обойдут стороной, - Ты приготовил мне сюрприз?

- Меня пригласили на премьеру в Большом театре, - гордо объявил Алексей, - Естественно, вместе с супругой. Так что к шести будь при полном параде. Я за тобой заеду.

4

Во время антракта Полецов прогуливался под ручку с женой в фойе Боль­шого театра. Премьера нового спектакля в этом общепризнанном флагмане национального классического искусства была всегда неким знаковым событием и поводом для специфического столичного бомонда. Поэтому Алексей усилен­но раскланивался с дефилировавшими по фойе отечественными знаменитостя­ми, вполне справедливо полагая, сей процесс не менее значимым, чем собственно сам просмотр нетленного произведения классического искусства. В общем, как говорили издревле, людей посмотреть - себя показать.

Вот навстречу тяжело плыл, с трудом переставляя подагрические ноги, известный композитор, автор эпохальных опер, типа незабвенной "Малой земли", и не менее великих хореографических шедевров, типа ужасно авангардистского в свое время балета "Цемент". После известных событий начала девяностых годов, метр соцреализма проделал незамысловатый кульбит на сто восемьдесят градусов и начал создавать соответствующие конъюнктуре опусы под названиями - "Славься, Русь Православная!" или "Без единого гвоздя".

- Добрый вечер, Андрей Петрович! - приветствовал непотопляемого лиде­ра отечественной музыки Полецов, - Давненько вас не видел. Как вам пон­равился спектакль?

- Вечер добрый, - хрипло и с оттяжкой, как старинные часы с боем, ото­звался корифей, - Что касаемо спектакля, то скромно могу лишь заметить, что авангардизм - скользкая стезя в искусстве. Да-с, весьма скользкая.

- Ну, будем надеяться, - туманно выразился в ответ Полецов, который вообще никакого личного мнения по поводу увиденно­го здесь не имел, обаятельно улыбнулся и проследовал с супругой дальше.

Следующим был популярный журналист, известный скандальными публикаци­ями в различных столичных периодических изданиях на самую широкую темати­ку - от контрабанды оружейного плутония до сожительства известного теат­рального режиссера с собственным двоюродным несовершеннолетним племянни­ком из провинции. Представитель второй древнейшей профессии был несколь­ко возбужден, и от него явственно разило коньяком.

- Наш привет большому брату!

- Почему большому-то? – удивился Алексей замысловатому приветствию журналиста.

- Большому - это в смысле телевидение не ровня полиграфии, - начал объясняться газетчик, - А ты думал, я про бабки?

- Нет, - профессионально улыбнулся владелец преуспевающей телекомпа­нии, уже догадавшись, что на самом деле имел в виду представитель второй древнейшей профессии, мысленно послав его подальше. "Тоже мне, Джеймс Оруэлл хренов!" - думал Полецов, - "Все кукиш в кармане держишь!"

- Не ври, подумал, - между тем удрученно вздохнул неимущий журналист, - Тебе, во всяком случае, не заказывают рецензии. Как вот на эту лабуду!

- Могу подсказать по-товарищески очень доходное место, - невозмути­мо заявил Алексей, готовя достойный ответ ехидному писаке, - Там, таких как ты буквально на руках носят!

- Да?! - простодушно удивился ничего не подозревающий представитель второй древней профессии, - Сделай одолжение, милостивец ты наш!

- Министерство Правды, - злорадно проговорил телемагнат, - То самое, что под "крышей" Большого Брата!

- Один-ноль! - вымученно проблеял наемный писака и отвалил в сторону.

- Хвалебная статейка от скандального автора - право неплохой ход, - сказал Полецов жене, когда они оставили за спиной неумеренного любите­ля коньяка, - Однако, этот новый худрук Большого действительно парень не промах!

- Ну, вот, тоже сюда приползла, старая стерва! - вдруг тихо прошипела супруга Полецова, дотоле молчавшая с умным выражением лица.

Алексей удивленно на нее покосился, но тут же заметил Тамару Кирил­ловну, шедшую к ним навстречу. Бывшая звезда советской разведки была все так же моложава, подтянута и практически не изменилась со времени знакомства с бывшим законспирированным агентом Пятого управления Комите­та Госбезопасности.

- Тамара Кирилловна! - немедленно расплылся в улыбке Полецов, протя­гивая руки навстречу некогда близкой женщине, - Какая встреча!

- Рада тебя видеть, мальчуган! - обратилась Тамара Кирилловна к лобызавшему ее ручки бывшему любовнику, принципиально не замечая стоящую рядом его супругу. Впрочем, та тоже в упор не видела экс-разведчицу, которую она давно и горячо ненавидела.

- Лешик, я жду тебя в зале, не задерживайся, пожалуйста! - чуть ли не на все фойе Большого театра объявила рассерженная супруга, демонстративно отходя прочь, пока ее благоверный челомкался со своей бывшей квартирной хозяйкой и любовницей.

- Да, солнышко, - поспешно согласился Алексей, не отрываясь от обще­ния с Тамарой Кирилловной, - Уже скоро конец антракта и я сейчас по­дойду.

Раздираемая тяжкими приступами тайной ревности, жена телезнаменитости с ледяным выражением лица проследовала к входу в зрительный зал.

- Как быстро мы, бабы, забываем все то хорошее, что для нас сделали наши ближние, - философски заметила Самара Кирилловна вслед ревнивой матроне, - А ведь когда-то, именно я вас познакомила. И не прошло и полугода со дня вашей свадьбы, как эта кошка стала шипеть на меня!

- В вашем присутствии многие женщины испытывают настоящий комплекс неполноценности, - не преминул отозваться комплиментом Полецов, дей­ствительно многим обязанный своей престарелой любовнице.

- Ты мне говоришь - вы! - тихонько подчеркнула с неуловимой иронией не желающая стареть и скрытой страстью сжала руку экс-любовника.

- Светские условности, - шепнул в ответ Полецов, отвечая на пожатие когда-то близкой ему женщины. Услужливая память немедленно пода­рила ему яркую картинку полутородесятилетней давности, которую телемагнат, как правило, старался держать в дальних закутках сознания.

Темноту новых апартаментов студента журфака Пошлецова, что теперь на­ходились в роскошной квартире его престарелой любовницы, рассеивал сла­бенький свет уличных фонарей за окном. Тамара Кирилловна и Алексей лежали рядом в постели. Бывшая разведчица курила сигарету, а действующий законс­пирированный сотрудник Пятого управления уставился невидящим взглядом в потолок, заложив ладони под затылок.

- Лешенька, скажи мне, пожалуйста, - первой нарушила молчание Тамара Кирилловна, - Какие именно задания дает тебе Шевченко? Небось, только по информированию о ситуации на факультете?

Полецов вздрогнул от неожиданного вопроса, и неохотно промямлил, па­мятуя строгие наставления своего шефа:

- Ну, видите ли, Юрий Леонидович строго-настрого запретил мне с кем--либо...

- Ах, Леша! - засмеялась акула шпионажа, не дослушав оправ­дательного блеяния новичка в сфере тайной деятельности, - Если не хочешь, не отвечай! Я о другом. Ты хотел бы, чтобы тебя оставили в покое, и ты начал заниматься более перспективным делом?

- В каком смысле? - удивился герой-любовник, живо изменил позу и с ин­тересом посмотрел на даму своего сердца. Ему внезапно дошло, что Тамара Кирилловна не напрасно начала этот ночной разговор.

- В том смысле, чтобы ты для начала бросил стучать на своих сокурсни­ков, - несколько резковато заявила та, - Мне представляется, что, занима­ясь подобной деятельности, больших высот не достигнешь.

Студент журфака молчал и ждал продолжения. Он чувствовал, что его уши стали рубиновыми, но справедливо надеялся, что в темноте это было не очень заметно.

- Видишь ли, мальчуган, впереди у нашей страны большие перемены, - приступила, наконец, к объяснениям Тамара Кирилловна, - И, в первую оче­редь, в средствах массовой информации должны появится новые люди с новы­ми взглядами и подходами к старым проблемам. Я могу устроить твое направ­ление на Центральное телевидение. Конечно, по заданию того же Пятого уп­равления.

- Но у меня нет даже московской прописки, - неуверенно возразил Алек­сей, подсознательно ожидая, что его дама сердца сумеет ему помочь и в этой непростой для тогдашнего советского молодого специалиста ситуации.

И его ожидания оправдались.

- Это уж не такая неразрешимая проблема, - улыбнулась женщина, - Кста­ти, могу познакомить тебя с одной очень симпатичной москвичкой. Ей от умершей недавно бабушки досталась в наследство трехкомнатная квартира на Ленинском проспекте.

Полецов испытывающе взглянул на свою престарелую любовницу, довольно неосторожно предлагающую разделить его с молоденькой соперницей, и осто­рожно восхитился:

- Вы, прямо, как мать родная!

- Фи, юноша! - презрительно заметила в ответ ветеран невидимого фронта и раздраженно погасила свою сигарету в пепельнице, стоявшей прямо на полу возле кровати, - Лучшего сравнения для любящей женщины нельзя бы­ло подыскать?

Тамара Кирилловна подвинулась поближе к молодому человеку, обнимая его за шею.

- Может быть, я хочу стать твоей музой? Или ты считаешь, что музы име­ют внешность златокудрых двадцатилетних красоток?

И она жадно и страстно поцеловала его в губы.

Глава седьмая: Виктор

1

В купе со Славиным ехали до Москвы еще трое пассажиров. Бойкая мо­лодуха лет тридцати - шахтерская жена, как она сама себя отрекомендовала, которую, в свою очередь, опекал молодой человек лет двадцати пяти - за­конченный бабник, как классифицировал его Виктор, и молчаливый паренек, по внешнему виду едва переваливший на третий десяток лет личной биографии.

После первых нескольких часов совместного путешествия выяснилось, что молодуха и ее ухажер - мелкие торговцы-челноки, направляющиеся в столицу за оче­редной партией товара, а немногословный юноша работает в первопрестоль­ной грузчиком в каком-то не то магазине, не то на оптовой товарной базе. Соседи музыканта быстро объединились на почве совместного потребления алкоголя. На свет божий был извлечен изрядный бутыль самогона, и вскоре между коллегами-челноками начал разгораться бурный и скоротечный дорож­ный роман.

Славин больше из вежливости тяпнул предложенный стопарь самодельного зелья и вскоре забрался на верхнюю полку, намериваясь поспать, поскольку вчера ночью, даже после звонка Полецову, он еще долго не мог заснуть. В этот момент включилась внутренняя радиотрансляционная сеть поезда, и из динамика, вмонтированного чуть выше бокового окна, донесся громкий попсовый музон. Пела Снежана Багрий. Вследствие чего, настроение у быв­шего сожителя поп-знаменитости резко изменилось, в голову полезли вся­кие мысли о предстоящей ему в столице деятельности, и сонное настроение как рукой сняло. Чтобы развеять бесполезные размышления о таинственном полецовском поручении, Славин решил присоединиться к пирушке своих по­путчиков и вернулся к импровизированному застолью.

- Значит, перестала болеть голова? - спросил бабник, наливая стопку самогона внезапно одумавшемуся попутчику.

- Клин клином вышибают! - не полез за словом в карман Виктор и доба­вил, - Опять же, нехорошо от коллектива отсоединяться.

- Интересно, а хватит ли нам "горючего"? - решил более опреде­ленно намекнуть Славину его виночерпий, - Ты, как я посмотрю, парень не дурак выпить.

Музыкант опрокинул одним махом содержимое своей стопки в рот, кряк­нул, закусил соленым огурцом, и лишь после этого успокоил своего собу­тыльника:

- Не боись, еще прикупим, ежели надо будет.

- Лады! - успокоено заулыбался тот и обнял за плечи свою симпатию, - Не даму же нам напрягать, в конце концов!

Из динамика ретрансляционной точки послышался бойкий голос ди-джея, пришедший на смену багриевскому вокалу по окончанию ее номера.

- Итак, это была несравненная Снежана Багрий. Напоминаем вам, дорогие наши радиослушатели, что в данный момент вы настроились на волну всеми любимой радиостанции "Все звезды". Потому как, с сегодняшнего дня, кроме эфэм-диапазоне, она начала работать и на средних волнах. Ну, а теперь, очередь любимца женщин - Ленского, и его потрясающего хита - "Моя любовь печальна и светла"!

Разомлевшая от самогона молодуха прожевала кусок вареной курицы и недовольно заметила:

- У нас на поселке вся молодежь на этих гребаных "Всех звездах" прикололась! Все учатся петь, танцевать да на гитарах играть. Прямо с ума посходили!

- Так ведь любого приглашают попробоваться, вот они и мечтают в лю­ди выбиться, подальше от вашей шахты, - сказал ее кавалер, - Если бы мне медведь на ухо в детстве не наступил, и я бы счастья поискал в столице!

- Приглашают-то они всех, - недовольно проворчала шахтерская жена, в глубине души задетая пренебрежительным замечанием коллеги о некогда на­дежной кормилице-шахте, и сбросила со своего плеча руку ухажера, - Да вот только не всех к себе берут!

- И я тоже туда пробовался, - застенчиво подал голос третий в купе представитель сильного пола, - Приезжал на прослушивание в этом отбороч­ном пункте.

- Ну и как? - с преувеличенным интересом осведомился провинциальный Казанова, упорно возвращая свою длань на прежнее место.

- Что - ну? Запряг что ли паренька? - злорадно хихикнула молодуха, - Не видишь сам, что ли? Пришлось в грузчики идти Шаляпину нашему! Вот я и го­ворю - берут туда только единицы, и то, по блату, наверное, или за взят­ки.

Дорожное застолье длилось еще долго, и на следующее утро Славин прос­нулся, когда поезд уже подходил к Москве. Его попутчики уже успели сдать постельное белье и в полной боевой готовности сидели на своем багаже, рассматривая мелькавшие за окном подмосковные пейзажи. Коллеги-челноки по-прежнему обнимались в углу купе, время от времени тихо перешептыва­ясь. Незадачливый кандидат во "Все звезды", а ныне грузчик в столичной коммерческой фирме, весело обратился к Виктору, заметив, что тот уже проснулся:

- Ну, ты и спать здоров! Мы уже хотели тебя сами будить, боялись, проспишь до самого вокзала. Ты пожарником случайно не работаешь?

- Или горноспасателем? - от себя добавил челнок-бабник, - Те тоже очень здоровы поспать.

- Я работаю музыкантом в кабаке, - ответил Славин, морщась от похмельной головной боли, - Можно сказать - ночная профессия. Вот и привык поздно вставать.

- Ой, а что ты раньше об этом не сказал?! - метнула в сторону кабац­кого лабуха лукавый взгляд молодуха. По-видимому, для нее кабацкий музыкант был таким же кумиром, как поп-знаменитости из "Всех звезд" для ее юных земляков из шахтерского поселка. Славин достаточно мог наблюдать подобных дамочек в благодатненском ресторане.

- Так никто меня и не спрашивал - где я работаю? - резонно ответил Виктор, сполз вниз с верхней полки и посмотрел на собственное отражение в зеркале, укрепленном на дверях купе, - Вчера вы беспрерывно рассказывали о своем бизнесе, семьях, любовниках и любовницах...

Зеркало честно отражало помятую физиономию бывшего спецназовца и лю­бимца женщин-посетительниц благодатненского кабака. Спал он в одежде, волосы и борода были порядком взлохмачены. Славин сожалеюще качнул головой и договорил начатую фразу:

- ...Слова нельзя было вставить.

Дверь в купе, совместно с физиономией музыканта в зеркале, с грохо­том отодвинулась вбок. В дверном проеме обрисовалась корпусная фигура проводницы их вагона, разразившейся немедленно косноязычными замечания­ми в адрес нерадивого по ее мнению клиента:

- Пассажир, уже скоро Москва. Вы это почему до сих пор ваша постель не сдана?!

2

На вокзальном перроне, куда вышел Славин из вагона, он не увидел ожи­даемого им Пошлецова. Вместо телемагната, по-видимому, считавшего, что не по чину ему встречать рядового кабацкого музыканта, к нему подошла невзрачная блондинка и спросила:

- Извините, вы - Виктор Славин?

- Да, это я, - музыкант удивленно посмотрел на незнакомку и в свою очередь поинтересовался, - А откуда вы меня знаете?

- Вас очень хорошо описали, - улыбка несколько скрашивала некрасивое личико ответственной за конкурентов в телекомпании Алексея Пошлецова, - И, потом, у вас довольно примечательная внешность.

- Вас Алексей послал меня встретить? - догадался, наконец, приезжий и взялся за свой багаж, - Тогда я в вашем распоряжении.

- Да, Алексей Владимирович, - уточнила Таня Савельева, - Он вас в ма­шине перед зданием вокзала ждет. Видите ли, из-за своей популярности он не любит появляться в очень людных местах.

"Скорее всего, опять конспирация!" - мысленно поправил девушку гость столицы.

Вскоре Виктор в сопровождении сотрудницы бывшего однокашника шел по подземному переходу к зданию Курского вокзала. Вокруг множество других пассажиров несли, волокли, везли - в руках, ручными колясками, на тележ­ках носильщиков несметное количество багажа. При этом, собственно самих чемоданов и дорожных сумок было не так уже и много. Основное место зани­мали разнообразные картонные ящики - из-под дальневосточной электроники, американских сигарет, французских шампуней, немецкого пива и тому подоб­ных товаров.

- Прямо оптовая товарная база какая-то! - обратился Славин к семенив­шей рядом провожатой, кивком головы показывая на творившийся вокруг них бедлам. Таня немедленно пожаловалась гостю своего шефа, с удовольствием поддерживая с ним беседу:

- Видели бы вы, во что превратились все московские стадио­ны! Если раньше Москву сравнивали с площадкой для строительства новой Вавилонской Башни, то сейчас она напоминает сплошной багдадский базар.

Ей было очень приятно идти в компании с таким интересным мужчиной, каковым она считала Славина. Но увлеченно беседуя со своим подопечным, она совершенно утратила контроль над окружающей обстановкой и немедленно поплатилась за это. На нее наехала тележка носильщика, загруженная ящи­ками с японскими телевизорами внутри в целых три ряда.

Носильщик из-за горы ящиков плохо видел дорогу, а Савельева засмотре­лась на своего спутника. В результате один из ящиков свалился наземь. Таня же ойкнула и отскочила к стене тоннеля. К ней молнией метнулся долго­вязый приблатненный парень лет двадцати с лишком в кожаной куртке, бывший хозяином горы телевизоров, и возмущенно загнусил, пытаясь извлечь из инцидента материальную выгоду:

- Ты шо, лохушка, глаза на базаре продала?! А ну плати мне за порчу товара, подлюка!

И он устрашающе замахнулся.

- Прикрой вафельницу, спекуль! - презрительно молвил Виктор и дал пинка долговязому хаму. Тот круто развернулся и возмущенно вытаращился на неожиданного заступника, собираясь немедленно бросится в драку. Но, встретившись взглядом с бывшим бойцом из роты капитана Сидорова, временно воз­держался от открытой конфронтации. Что-то во взгляде Славина было такое, от чего становилось не по себе даже такому откровенному "отморозку", как долговязый теливизоровладелец. Он возмущенно загнусил на весь под­земный переход, обращаясь к окружающим:

- Граждане, да это шо делается?! Товар повреждают, да еще потом руки распускают?!

- Скорее ноги распускают, козел! - поправил приблатненного несостояв­шийся журналист и протянул руку своей провожатой, - Идемте. У этого де­генерата одни деньги на уме, он родную мать удавит за несуществующую порчу товара.

Долговязый хам, увидев, что его обидчик, неосторожно повернулся к нему боком, и будто бы потерял контроль за его действиями, ре­шил восстановить попранную, по его мнению, справедливость. Он выхватил из-за пазухи нунчаки и, взмахнув ими, бросился на противника, победно вы­крикнув:

- Это хто - дегенерат?!

Бывший боец элитной роты спецназа, не поворачивая головы, сильным ударом ноги послал возомнившего о себе телевизоровладельца в мощный нокдаун. Долговязый бомбой врезался в свои ящики, с глухим стуком попадавшие на­земь.

Алексей Полецов спокойно сидел в своем '"Кадиллаке", когда Славин и Савельева чуть ли не бегом достигли места стоянки ожидавшего их телевизионного босса, и отчаянно застучали по стеклам лимузина. Полецов разблокировал центральный замок и впустил в салон возбужденную парочку.

- Вы что, от погони уходите?

- Точно, - сказал гость столицы, тревожно оглядываясь в сторону вок­зального здания, - Быстрее сматываемся отсюда, иначе у нас могут быть неприятности!

- С кем?!

- С милицией.

Сидевшая на заднем сидении Таня подтвердила:

- Алексей Владимирович, это действительно так. Едем сейчас же, объяснения потом.

- Да ради Бога! - раздраженно пожал плечами удивленный Полецов, за­пустил двигатель и лихо, взвизгнув автопокрышками и сделав крутой вираж, отчалил от автостоянки.

- Кажется, пронесло! - облегченно вздохнула Савельева, когда "Кадиллак" выехал на Садовое Кольцо и покатил в сплошном потоке в окружении множества других автомобилей.

- Ладно, кто-нибудь может мне объяснить все-таки, что у вас произош­ло? - вновь поинтересовался заинтригованный водитель «Кадиллака», - Кто вас прес­ледовал - милиция или бандиты?

- Во-первых, здравствуй, - постарался уйти от щекотливой темы Виктор, - Во-вторых, давай замнем для ясности. Знаешь, как в том анекдоте - умерла, так умерла.

- Рад тебя видеть, - отозвался Полецов, - Таня, в чем дело?

- Это я виновата, - покаялась ответственная за конкурентов, - Зазева­лась и на меня в подземном переходе наехала тележка с телевизорами, один из телевизоров с тележки упал, его хозяин, конченый хам и дебил, начал поднимать скандал и даже попробовал поднять на меня руку...

- Дальнейшее мне ясно, - перебил подчиненную ее шеф, который уже по­терял интерес к произошедшему в подземном переходе, - Витек разобрался с хозяином товара. В этом деле он мастак - сражаться за справедливость, смолоду таким был!

- Он сам полез драться, - на всякий случай добавила женщина, тут же уточнив, - Я имею в виду спекулянта.

- Отметился, значит, - обратился к другу студенческой юности Алексей, - Встал на защиту слабой женщины.

- Не люблю хамов! - пожал плечами тот.

Полецов сбавил скорость и остановил машину у тротуара.

- Танюша, напротив станция метро "Красные ворота". Мне надо поговорить с моим гостем с глазу на глаз. Так что придется тебе добираться до офиса самостоятельно.

- Хорошо, Алексей Владимирович, - печально сказала Савельева и покор­но вылезла из автомобиля. Потом она несколько минут смотрела вслед уехав­шему "Кадиллаку", прежде чем пойти к станции метро. Незадолго до этого, за нее впервые в жизни вступился мужчина. На что надеялась Таня, навер­ное, не смогла бы ответить даже она сама.

А в мчавшемся по Садовому Кольцу лимузине, телемагнат обратился к Славину, сидевшему на переднем сидении, и весело осведомился:

- Пожелания, просьбы?

- Это бортовой телевизор, да еще с DVD-плеером? - удивленно осведомился провинциал, указывая на установленную в салоне амери­канского суперавтомобиля новинку заморской электроники, - Никогда еще та­кого живьем в работе не наблюдал.

- Временно не работает, - разочаровал его хозяин "Кадиллака", - Что-нибудь еще?

На заднем сидении лежал кейс с пресловутым средством от излишнего лю­бопытства.

- Ну, тогда хоть опохмелить можешь? - поставил вопрос ребром приезжий, - Душа с утра скорбит, понимаешь.

- С нашим удовольствием, - ответил Алексей и включил зажигание, - Вот там и поговорим.

3

"Кадиллак" Полецова затормозил у некоего питейного заведения непода­леку от центра Москвы, украшенного вывеской с весьма нестандартным наз­ванием "Гадюшник".

Выбравшийся из автомобиля вместе с другом студенческой юности Славин только удивленно покачал головой.

- Должно быть славное место, судя по названию.

- Неплохое, - согласился телемагнат.

- По-видимому, для зажравшихся новых русских? - не унимался Виктор, - Ностальгические воспоминания о заблеванных столиках и обрезанных кар­тонках из-под молока вместо пивных бокалов? А в довершении всего, морду могут набить за право очереди к пивному автомату, или за отказ предоста­вить двадцать копеек на опохмел души какого-нибудь местного босяка зав­сегдатая.

- А то, - ухмыльнулся нувориш-телевизионщик, открывая двери “Гадюшника” и пропуская вперед гостя столицы, - чтобы не стирались в памяти сладостные картины юности!

Но Славин увидел уже, что нарочито проржавевшая вывеска с полустерты­ми якобы из-за атмосферных явлений и времени буквами названия заведения совершенно не соответствовала внутреннему содержанию "Гадюшника". Это был уютный немецкий пивной ресторан европейского класса. Собственно сам ресторанный зал был щедро отделан деревом, и так, чтобы столики для по­сетителей находились как бы внутри отдельного кабинета, выполненного в виде крестьянской избушки. На одной из стен находился большой экран видеопроектора, а по углам ресторанного зала висели большие акустические колонки. Однако, в момент появления в ресторанном зале Славина и Пошлецова и телепроектор, и музыкальные колонки бездействовали.

Друзей студенческой юности проводила к свободному столику девушка-администратор в строгом деловом костюме. Официантки и официанты же, в свою очередь, были облачены в немецкие народные костюмы. Алексей пододвинул Виктору лежавшее на столике меню.

- Ознакомься, я его наизусть знаю.

Приезжий, страдающий от похмельного синдрома, углубился в изучение гастрономических возможностей "Гадюшника", которые, судя по толщине меню, были немалыми.

- Лично от себя советую тебе свиные ножки-гриль, - предложил Поле­цов, разглядывая от нечего делать немногочисленных посетителей рестора­на, - Это гвоздь здешней кухни.

- С квашеной капустой вымоченной в белом вине и картофельным пюре? - уточнил Виктор, уже начавший глотать слюнки и неуверенно предположил, - Эти цены, наверное, в долларах? Тут везде написание - у.е.?

- Условные единицы означает, - пояснил завсегдатай первоклассных оте­чественных кабаков, - Благопристойный псевдоним твердой валюты. Однако, поскольку ресторан с немецким уклоном, то это должны быть евро.

Осушив залпом первый бокал, вскоре принесенный ему официанткой, гость столицы отпил из второго и облегченно вздохнул.

- Прямо нектар какой-то на душу!

- Что вчера пил? - поинтересовался Алексей, прихлебывая свое пиво мел­кими глоточками и с сочувствующей улыбкой посматривая на приводившего в порядок пошатнувшееся "душевное здоровье" товарища студенческих времен.

- Самогон, потом еще водку какого-то мерзкого разлива, скорее всего, самопальную.

- Тогда понятно.

В этот момент девушка-администратор, проходившая рядом со столиком друзей студенческой юности, удивленно пожаловалась одному из официантов, сердито пожимая плечами:

- Не понимаю, ни DVD-плееры, ни CD-проигрыватели не работают, ви-деопректор тоже, плюс телеприемник вырубился. А ведь несколько минут на­зад все это было абсолютно исправно!

- И у них DVD-плеер накрылся, вот невезуха! - покачал головой кабацкий лабух, хитровато улыбаясь, - Слушай, Леха, а, может быть, у меня экстрасенсорные способности открылись? По нейтрализации импортной элект­ронной техники.

- Уникум ты наш благодатненский, - ехидно улыбнулся в ответ Полецов, поглаживая крышку неизменного кейса, лежавшего рядом на стуле, - Ты лучше вспомни историю об одном охотнике, на сафари в Африке сумевшего застрелить из палки льва. Правда, у него за спиной стоял другой охотник, с настоящим ружьем.

- Ну, ладно, - сказал Славин, после того, как прикончил второй бокал немецкого пива, - Теперь давай о деле.

- Давай, - согласился Полецов и приступил к изложению своего плана для специально приглашенного работника, - Твоя задача номер один - возобновить отношения со Снежаной Багрий. Для этого ты прямо из тутошнего ресторанного холла позвонишь к ней на квартиру. Далее по обстоятельствам. Теперь, что касаемо оплаты твоих услуг. По приезду к тебе в Благодатное, я обещал одну тысячу долларов за успешную попытку возобновить отношения с Багрий, и пятьсот в случае неудачи. В телеграмме я обещал тебе повышение вознаграждения в два раза. Поэтому, расценки сейчас - две и одна тысячи "бакс". Естественно, с компенсацией гостиничных и транспортных расходов. Плюс, по старой дружбе, лично отвезу тебя на Курский вокзал, в случае получения - "от ворот-поворот".

- Добро, это меня устраивает, - сказал Славин и встал со своего места, собираясь направиться в ресторанный холл к телефонному аппарату, как не­ожиданно вспомнил, - Кстати, а номер ее телефона? Я его не знаю.

- Нет проблемы, - новоявленный работодатель вынул из портмоне кусочек плотной бумаги и протянул его Виктору, - На случай, если она спросит, откуда он у тебя, соври что-нибудь правдоподобное.

- Попробую, - улыбнулся экс-любовник поп-знаменитости и направился, бы­ло к выходу из зала, но Полецов вновь его остановил, в свою очередь, припомнив важное обстоятельство.

- Вить, постой, тут такое дело...

- Ну?

- Ладно, иди, - махнул рукой сотрапезник, неожиданно разду­мав, - И постарайся недолго там беседовать. Сейчас винные ножки прине­сут. Знаешь, остынут.

Полецов смотрел в спину уходящему товарищу студенческих времен и ус­покаивал себя мыслью, что знание Славиным некоторых деликатных особен­ностей сексуальной ориентации Багрий смогло бы только ухудшить их первый контакт после длительной разлуки, а, следовательно, не пойти на пользу де­ла.

Между тем, Виктор набрал по таксофону нужный номер, и через короткий промежуток времени, в телефонный трубке послышался неподражаемый багриевский голосок.

- Алло.

- Привет, Снежана. Узнаешь, кто звонит?

- Нет, - женский голос на том конце линии внезапно напрягся и как-то странно завибрировал, - Кто это?

- Ну, ты даешь, Снежка! - искренне огорчился бывший возлюбленный нынешней знаменитости, - Что, уже успела позабыть своего Цыганенка? Быстро это у тебя получилось!

- Ой! - пискнула Снежана и замолчала.

Эта пауза показалась Виктору бесконечно долгой, и он вдруг почувствовал, как стучит его сердце.

- Витечка, родненький! - внезапно взорвалась трубка, да так, что Славин непроизвольно отстранил ее подальше от уха, - Ты, почему мне не звонил?! Куда ты делся?! Мне так плохо без тебя!

- Погоди, ты же сама мне говорила, что позвонишь или напишешь, как только устроишься, - попробовал, было возразить ошеломленный Славин, - Я и телефон твой...

Здесь он вовремя прикусил язык.

- Цыганенок, лапочка! - продолжала бушевать трубка, - Поросенок ты мой, как я по тебе соскучилась!

- Так, может быть, встретимся? - предложил Виктор, немного подустав от неуправляемого извержения бурных багриевских эмоций, - Что это мы все по телефону да по телефону!

- Откуда ты звонишь?!

- Из Москвы, вестимо.

- Давай я за тобой заеду! Ты будешь жить у меня!

- Сейчас, мне надо уладить кое-какие дела, - рассудительно заявил Славин, - А, потом, давай, через полтора часа встретимся на "пушке". Знаешь, где это находится?

- Спрашиваешь! - Снежана потихоньку стала обретать свою обычную форму, - Все, небось, за лохушку благодатненскую держишь. Перед памятником Пушкину, на Тверском бульваре.

Когда Славин вернулся за свой столик, Полецов за обе щеки уписывал свиную ножку-гриль.

- Давай, ешь, - предложил он своему гостю, - Совсем остынет, и полови­ны удовольствия, как не бывало!

Провинциал с сомнением посмотрел на необычное блюдо.

- И, что, действительно, так вкусно?

Хлебосольный хозяин возмущенно фыркнул:

- Попробуй, сначала!

Через полминуты музыкант присоединился к мнению сотрапезника, попутно задавая риторический вопрос:

- Черт, ну почему у нас в благодатненском кабаке не делают такой же вкуснятины?! Гриль у них есть, и ножки у свиней в окрестностях Благодатно­го, по-прежнему, откуда надо растут. Непонятно!

- Может быть, руки у поваров из вашего кабака не оттуда растут? - ре­зонно предположил Полецов.

- Скорее всего! - охотно согласился Славин.

Однако, было заметно, что гостя столица явно что-то тяготило. Он меха­нически жевал жареную свинину, запивая ее дортмундским пивом ДАВ, и смот­рел невидящими глазами в одну точку.

- Значит, обратно в Благодатное? - осведомился Полецов, решив по странному поведению за столом друга, что поп-звезда доходчиво растолковала экс-любовнику свои теперешние сексуальные ориентиры.

- А? Что? - недоуменно спросил с головой ушедший в свои мысли музыкант.

- Отшила, спрашиваю?! - повысил голос телевизионный босс.

- Нет, что ты! - покачал головой Виктор, - Через час с лишним мы с ней встречаемся на "пушке".

- Вот как? - вновь заулыбался Алексей, - Старая любовь вспыхнула новым пламенем?

- И даже слишком сильным пламенем! - тихо сказал Виктор и поднял гла­за на сотрапезника, - Ты знаешь, у меня сложилось такое впечатление, что она вдруг вспомнила обо мне, лишь только когда услышала мой голос по те­лефону. И даже более того - окончательно она меня признала, когда я ей назвался.

- Вот это да! Интересная история выходит! - Полецов даже жевать пе­рестал, - Она как-нибудь объяснила тебе, почему молчала и не давала о себе знать?

- Никак она это не объяснила. И даже больше - обвинила во всем меня. Почему, мол, не звонил и не писал, хотя мы специально с ней договарива­лись - что она первой должна была это сделать. Да я попросту даже и не знал, куда ей звонить или писать требуется.

- Ты считаешь, она несколько изменилась с тех пор, когда вы виделись в последний раз? - осторожно поинтересовался новоявленный работодатель, рассматривая фирменную эмблему пива ДАВ на своей пивной кружке.

- Да, - твердо сказал Славин, - Кое-что мне в ней показалась необычным.

- Что именно?

- Ну, она как-то слишком бурно начала изливаться мне по телефону в любви, но потом тут же успокоилась. Знаешь, как хреновое совковое пиво времен нашей юности - секунду поленилось, и нет уже пены! - Славин сде­лал пару больших глотков из своей кружки, - Как будто бы что-то в ней включилось и тут же выключилось.

Полецов немного помолчал, переваривая полученную информацию и сравни­вая ее с тем, что он узнал от Большого Папы и академика Всесвятского. Картина выходила довольно кислая! Он испытывающе посмотрел на товарища студенческих времен, прикидывая - стоит ли ему рассказать кое-что из того, чем он располагал на этот момент, и пришел к выводу, что некоторые факты все же надо изложить. Для пользы дела.

- Витек, мне надо тебя кое о чем предупредить, - Алексей посмотрел своему гостю прямо в глаза, - Дело в том, что по нашим сведениям, твоя Снежана, здесь, в Москве, увлекается в основном девочками. Она стала лесбиянкой.

По окончанию трапезы, Полецов в автомобиле вручил своему секретному агенту две тысячи долларов.

- Твой первый гонорар.

- Дай Бог, чтобы был не последний! - музыкант поплевал на иностранные денежные купюры (чтобы были не последними), спрятал их в бумажник и ос­ведомился повеселевшим тоном, - Какие будут дальнейшие инструкции, поже­лания, ценные указания?

- Встретишься с ней, поселишься обязательно у нее, если она сама тебя приглашает...

- Экономишь на гостиничных? - весело перебил начальство тайный агент.

- Не умничай! Нас очень даже устраивает твое водворение в их фирмен­ный дом.

- Какой это фирменный дом?

- Увидишь. Далее, через день позвонишь ко мне в офис, - говоря все это, телемагнат тронул с места "Кадиллак" и вырулил на середину дороги, - Звонить ко мне только из телефона-автомата и в абсолютном одиночестве. Пока все.

- Хорошо, ну, а, трахнуть мне Снежану можно? - поинтересовался Славин с невинным видом, - Несмотря на ее нездоровые увлечения или на это дол­жно быть отдельное указание?

- Это даже нужно, - ухмыльнулся Алексей и нажал на акселератор, - Здесь можешь проявить разумную инициативу.

- Спасибо за оказанное высокое доверие! - отозвался музыкант, - Надеюсь, ты подбросишь меня на "пушку"?

- Вот уж нет, только довезу до ближайшей станции метро, - в тон собеседнику ответил новоявленный работодатель, - До места своего свидания с любимой будешь доби­раться как среднестатистический гость столицы - на метрополитене. Быст­ро, надежно, дешево и вне всяких подозрений!

4

Виктор прождал Багрий у памятника Пушкину на Тверском бульваре го­раздо дольше, чем он это себе представлял по эмоциональному накалу их те­лефонной беседы.

Был первый день осени, и небо над Москвой было покрыто густыми темно-синими облаками. Время от времени из-за них выглядывало долгожданное солнышко, чуть-чуть пригревало, как вновь надолго исчезало.

Славин, приехавший сюда из мест, находившихся на тысячу километров южнее, и пришедший на свидание в одной курточке-ветровке, уже через двад­цать минут понял, что несколько погорячился. Порывистый северо-восточный ветер стал пронизывать его насквозь, и он уже перестал непрерывно посмат­ривать на проезжую часть Тверской улицы, откуда должна была, по его пред­ставлениям, появится машина Снежаны. Версию, что поп-знаменитость может приехать на свидание, на метро, ее бывший любовник в расчет не принимал. Вместо наблюдения за транспортным потоком на Тверской улице, музыкант начал быстро прохаживаться вокруг памятника, кляня про себя неторопливость Снежаны и свое южное легкомыслие. Дорожную сумку, в кото­рой находилась смена белья да запасные брюки с рубашкой, он поминутно перекладывал из одной руки в другую. Однако все ожидания, рано или поздно, заканчиваются.

- Цыганенок! Я здесь! - послышался, наконец, со стороны проезжей части Тверского бульвара задорный голосок Багрий, подкрепленный коротким автосигналом.

Виктор обернулся. У тротуара стоял розовый "мерседес-300" предпослед­ней модификации, а из него выглядывала светленькая головка Снежаны. Славин радостно помахал рукой в ответ и поспешил к машине бывшей коллеги по благодатненскому ресторану.

Забравшись в автомобиль, он понял наиболее вероятную причину опоздания девушки. Поп-звезда сияла как елочная игрушка и источала вокруг себя сло­жную смесь парфюмерных ароматов. Наверняка, сразу после звонка Виктора, она направилась в парикмахерскую, где и провела все оставшееся время пе­ред встречей.

- Ну, ты даешь! - должным образом оценил усилия Багрий Славин, - Навела такую красоту, что вместо розового Мерседеса тебя нужно в розовую бумагу завернуть да на витрине салона красоты для рекламы выставить. Можно я хоть тебя поцелую?

- Раньше ты разрешения у меня никогда не спрашивал! - довольно засмея­лась поп-знаменитость, и сама поцеловала оробевшего провинциала.

Они закатили довольно долгий и страстный поцелуй, нисколько не смуща­ясь проходивших вблизи "Мерседеса" многочисленных прохожих, с интересом следивших за сценой в дорогом автомобиле. Снежана оставалась все такой же горячей и чувственной партнершей, и благодатненский музыкант, совершен­но не поднаторевший во всех этих столичных бисексуальностях, весьма силь­но засомневался в агентурных сведениях лидера отечественного телевидения.

- Ты надолго в Москву? - спросила Багрий после поцелуя, мимоходом по­правляя прическу в зеркало заднего вида.

- Как придется, - осторожно ответил Виктор, памятуя инструкции Алек­сея, - Мы же договорились с тобой объединиться, как только ты здесь прочно устроишься.

- Правильно, - легко согласилась поп-звезда, вывела "Мерседес" на левую полосу, и ежесекундно поглядывая в боковые зеркала и зеркало зад­него обзора, начала пристраиваться к плотному движению на Тверской ули­це, - И тебе не кажется, что я довольно неплохо уже здесь устроилась?

- Не знаю, правда, что я буду здесь делать, - добавил платный агент Пошлецова, мысленно заметив, - "Она, видите ли, неплохо здесь устроилась! Что же молчала тогда?!"

- Жениться ты на мне обязан! - неожиданно заявила Снежана, засмеяв­шись, - Как благородный джентльмен!

- Ну-ну, резвись, - только и осталось, что сказать Виктору.

- Не сердись, пожалуйста, - посерьезнела Багрий, - Ты есть хочешь? Можем сейчас съездить в одно хорошее место.

- Спасибо, но только что отлично отобедал в другом хорошем месте, да еще и с пивком.

- Ой, где сейчас можно хорошо пообедать в Москве на небольшие день­ги?! - возмутилась разбогатевшая благодатненская уроженка, - Или в "Кристалле" появились арабские шейхи и начали башлять за ваш музон по сотне "бакс" за песню?!

- В любом случае, брюхо не мешок - про запас не съешь! - не стал уто­чнять приезжий место своей последней трапезы, - Что еще вы имеете мне предложить?

- Ладно, поехали в "Римини".

- А это с чем едят?

- Самое модное итальянское кафе в Москве на данный момент, лох благодатненский! А какой там кофе готовят!

Действительно, "Римини" оказалось очень стильным заведением. Интерь­ер, выдержанный в бело-голубых тонах, официанты в белых фраках и с внеш­ностью а-ля Италия, и самое главное, великолепный кофе.

Снежана и Виктор сидели за белым с золотой инкрустацией столиком и вкушали по чашечке черного кофе. Перед поп-звездой стояло еще блюдце с французским пирожным.

- Так, оказывается, ты тоже уже пообедала? - простодушно предположил гость столицы, кивая на блюдечко с пирожным, - Зачем же тянула меня в ресторан?

- Ну, да, конечно! - скептически хмыкнула Багрий, - Это и есть мой обед, Цыганенок!

- Диета? - догадался, наконец, Славин.

- Точно.

К столику выходцев из Благодатного величественно подплыл крашенный брюнет с седыми висками в черном фраке.

- Добрый день, сеньора Багрий! - поприветствовал брюнет спутницу му­зыканта. У него был довольно заметный иностранный акцент и непринужденные манеры высококлассного ресторанного метрдотеля.

- Привет, Исидор! - отозвалась непосредственная звезда шоу-бизнеса, - Расскажи, пожалуйста, моему кавалеру, как вы здесь своим особенным об­разом готовите кофе.

- Только для вас, сеньора, - вежливо улыбнулся чернофрачник и присту­пил к рассказу, - Прежде всего, мы натираем чесноком сковороду для жар­ки кофейных зерен...

Славин немедленно поднес свою чашку к носу и понюхал. Брюнет и певи­ца улыбнулись - шоу, сопровождавшее рассказ метрдотеля и о котором не догадывался ничего не подозревавший слушатель, началось.

... - Это помогает усилить аромат кофе. После жарки зерна размалываются на ручной мельнице. При этом, заметьте, только ручная мельница может дать наиболее тонкий помол...

- Сеньор Дзоблатти! - послышался чей-то голос из глубины зала, - Вас просят подойти к телефону!

- Одну минуточку, - с достоинством поклонился рассказчик, - Надеюсь продолжить в следующий раз.

- Это самый настоящий итальянец, работает здесь метром, - шепотом по­яснила Снежана своему спутнику, когда чернофрачник отошел, - Знаешь, при­ехал в Союз, женился на нашей, остался и взял наше гражданство, а потом уже захотел уехать, да КГБ его не выпустило.

- А, по-моему, он осетин, - внезапно заключил бывший спецназовец, - Со мной один такой служил, так у него тоже была фамилия Дзоблаты. Лично в военном билете видел.

- Как-как?! - поразилась поп-звезда.

- Ну, Дзоблаты, буква "ы" в конце, - терпеливо объяснил Виктор, - При желании, ее можно заменить на "и", чтобы под итальянца хилять, и устрои­ться на хорошую работу.

- Ну, ты даешь! Самого стильного иностранного метра в кавказца окрес­тил! - молвила Багрий, наградив любовника красноречивым взглядом, - Так, глядишь, если тебя прибарахлить, и ты за порядочного мужика сойдешь? По­этому, поехали по магазинам мужской одежды, прикинем тебя слегка.

5

К жилищу Снежаны они приехали уже ближе к ночи. Ее квартира находи­лась в приземистом трехэтажном особняке, выстроенном по новейшей импорт­ной технологии "пласт-баум". Подземный гараж, просторные кухни и ванные комнаты, нестандартная планировка квартир, круглосуточная охрана дома. А само здание располагалось в престижном московском районе Крылатское, неподалеку от комплекса правительственных дач.

- Неплохо это ты устроилась, - заметил Славин, пытаясь рассмотреть из автомобиля окрестности будущего своего места жительства, окутанные все более сгущавшейся вечерней мглой, - По-моему, тут где-то невдалеке находит­ся бывшая резиденция Горбачева. Да и вообще, здесь место классное. Как любят сейчас говорить - экологически чистое!

- Фирма веников не вяжет, - самодовольно заявила Снежана, остановив машину у въезда в подземный гараж трехэтажного особняка и про­сунув руку через открытое боковое стекло, протянула светлую пластиковую карточку к какому-то металлическому ящику, укрепленному в метре над зем­лей на стальной штанге.

- Фирма делает гробы! - отозвался гость столицы в тон хозяйке автомо­биля, с любопытством наблюдая, как пластиковая карточка поп-звезды сколь­знула по специальному магнитному желобу в металлическом ящике, после че­го, горевшая на лицевой панели ящика красная лампочка погасла, и тут же зажглась зеленая.

Внушительные ворота подземного гаража дрогнули и с тихим гудением от­крылись. "Мерседес" с выходцами из Благодатного въехал внутрь гаража и остановился в специально отведенном для него месте, между серебристым но­веньким "Вольво" пятой модели и красным "Порше-944" третьей свежести.

"Вот это их фирменный дом, о котором говорил Лешка. Что же, для нача­ла неплохо!" - подумал Виктор, выбрался из машины и, окинув взглядом на­половину заполненный импортными авто подземный гараж, уже вслух спросил с нескрываемой завистью:

- Так это и есть знаменитая общага для несравненных талантов из фирмы "Все звезды"?

- Общага! - насмешливо передразнила его поп-знаменитость и дис­танционным ключом-пультом заблокировала центральный замок своего автомо­биля. "Мерседес" мигнул всеми фарами и фонарями, одновременно издав корот­кий звуковой сигнал.

Квартира бывшей кабацкой певички по благодатненским нормам и стандар­там была верхом роскоши, комфортабельности и уюта. Впрочем, в первую оче­редь, она довольно верно отражала суть своей хозяйки, недавней провинци­алки, волею счастливого случая взлетевшей на крутой гребень успеха. Кроме просторных и оснащенный по последней моде крутыми различными причиндалами кухни и ванной комнаты, а так же большой прихожей, она включала в себя еще три жилых комнаты. Каждая из них стоила того, чтобы остановить­ся на их описании отдельно.

В гостиной забавно смешался стиль барокко, в виде итальянского мебель­ного гарнитура и хорошей репродукции какой-то картины Позднего Возрожде­ния, и провинциального кича, в образе большого серебристого телевизора "Тошиба" в купе с красочным плакатом-постером американской поп-звезды Мадонны.

Спальня была оснащена роскошным спальным гарнитуром в стиле ампир, но почему-то аж с тремя платяными шкафами, битком набитыми хозяйскими наря­дами.

В третьей комнате, служившей хозяйке, по-видимому, чем-то вроде каби­нета, стояли вперемежку письменный стол, электромузыкальный инструмент с небольшой акустической колонной, книжный шкаф и сиротливо задвинутый в угол ком­пьютер с прочей периферией в придачу. Так же, даже невооруженным глазом, был заметен на гладких поверхностях деталей обстановки кабине­та довольно толстый слой пыли. Из чего можно было сделать вывод, что по­сещали эту комнату крайне редко.

- Значит так, - деловито сказала Снежана, когда они вошли в гостиную, - Давай сюда свою сумку и пакеты с обновками, я их пристрою куда-нибудь. Сам можешь здесь в гостиной расположиться. Я сейчас переоденусь, а ты музычку послушай, если есть желание, или телевизор можешь включить.

Поп-звезда протянула Славину два пульта дистанционного управления - от телевизора и стереосистемы, забрала у него дорожную сумку и пластико­вые пакеты с обновками, и ушла в свою спальню.

Виктор не спеша, устроился в одном из двух кресел, стоявших напротив "Тошибы", и поискал глазами по комнате. Министереосистема "Сони" притаи­лась рядом с большим винным баром в противоположном углу от телевизора. Музыкант отложил в сторону дистанционный пульт телевизора, решив послу­шать музыку, и более внимательно присмотрелся к министереосистеме. На ее приборной панели горел красный огонек, что означало включение дистанцио­нного управления. Пара манипуляций с пультом, и по гостиной поп-звезды мощно разлилась очень знакомая Славину мелодия в стиле "диско", после чего вступил очень своеобразный и характерный женский вокал. Виктор, на­конец, заметил, что министереосистема оснащена небольшим дисплеем, на котором горела надпись - DONA SAMMER. THE BEST HITS.

Неожиданно дверь, ведущая в спальню Багрий, распахнулась, и на пороге показалась она сама, облаченная в сногсшибательный наряд, один к одному напоминавший тот, в котором была запечатлена Мадонна на плакате, висев­шем, кстати, на двери в спальню.

- Явление звезды народу, - насмешливо развел руками Славин, удивлен­но разглядывая черные чулки на резинках, крепившихся к специальному поя­су, черные лайкровые под кожу бюстгальтер и трусики.

Самоуверенное личико знаменитости отечественного шоу-бизнеса вдруг стало жалким, губы задрожали, а глаза наполнились слезами. Казалось, она вот-вот заплачет.

- Цыганенок, ты меня любишь?

Виктор встал с кресла и подошел к ней.

- Конечно, люблю, котенок!

- Я умру без тебя, я это чувствую!

Славин смотрел в глаза неожиданно раскисшей женщины, и вдруг осознал, что имеет дело не с обыкновенной бабской истерикой. Его Снежана за эти полгода сильно изменилась. А он, хорошо успев узнать ее за шестнадцать лет их совместной жизни, пусть даже и прерывавшимися его несколькими уходами от нее. Но самое главное было даже не это. Виктор провел в Афганистане почти два года, и ему приходилось видеть глаза солдат, которым суждено было вскоре погибнуть. У его женщины глаза были такими же!

В груди бывшего спецназовца поднялась горячая волна, заставившая его позабыть цель своего прихода в этот дом. Он порывисто обнял девушку и начал целовать ее лицо, губы, лоб.

- Не бойся, Снежка, я с тобой! Я люблю тебя и никогда тебя не брошу! Не бойся ничего! - горячо бормотал Виктор, прижимая к себе как будто бы дрожащую от холода любимую.

Им казалось, что вся вселенная закружилась вокруг них в стремительном вихре. Их прикосновения, их поцелуи, их ласки - все это было как в пер­вый раз, но даже еще сильнее и пронзительней. Они одинаково предчувствовали - скоро разлука. И, на этот раз, быть может - действительно, навсег­да.

Глава восьмая: Шевченко Юрий Леонидович

1

Утро майора запаса Комитета Государственной Безопасности Юрия Леонидовича Шевченко было обычным, ничем не отличавшимся от многих других, с тех пор, как он поступил на работу в коммерческую фирму "Все звезды".

В половину восьмого он вошел на кухню в собственной квартире, служив­шей ему по совместительству и столовой. Его жена уже приготовила ему завтрак. Перед бывшим руководителем бывшего тайного агента Пятого управления КГБ Алексея Пошлецова, усевшимся за маленьким обеденным столом, стояла ско­ворода с яичницей, хлеб в плетенной тарелочке, масло в стеклянной мас­ленке и большая чашка с растворимым кофе.

- А как же ты? - поинтересовался Шевченко у супруги, прежде чем брать­ся за еду, - Что, опять решила худеть?

- У меня сегодня разгрузочный день! - твердо объявила та, всем своим видом отсекая возможные мужнины остроты по этому поводу. Это была высокая женщина мошной комплекции, пресловутого "бальзаковского возраста", давно и с переменным успехом ведшая борьбу с излишним весом.

- Ну-ну, - скептически заметил майор запаса и принялся с подчеркнутым удовольствием за яичницу, переключив свое внимание на экран работающе­го на кухонном шкафу портативного телевизора. Там как раз шел выпуск ут­ренних новостей.

Жена Юрия Леонидовича налила себе чашку кофе, поколебавшись секунду и бросив украдкой взгляд на супруга (чтобы, не дай Бог, не заметил!), поло­жила в кофе один кусочек сахара. Убедившись, что сия тайная операция про­шла для нее безнаказанно, она быстренько размешала сахар ложечкой и при­соединилась к просмотру утренней информационной программы.

В этот момент показываемые там вещи явно не способствовали хорошему аппетиту. На телеэкране мелькали огромные толпы в среднеазиатских нацио­нальных одеяниях, рвущие буквально на куски кучки людей в европейских костюмах, многочисленные трупы убитых милиционеров в коридорах какого-то официального учреждения, и в довершении всего - отрубленные людские го­ловы, выставленные на всеобщее обозрение перед помпезным многоэтажным зданием, в котором угадывался, не смотря на местный колорит, бывший об­ком или горком КПСС. Изображение сопровождалось закадровым текстом, чи­таемое диктором по контрасту с воспроизводимыми на экране кадрами буднич­но и невозмутимо.

- Не спадает волна насилия в центрально азиатских странах СНГ, вызван­ная так называемой исламской революцией Возмездия. Коллективные миротвор­ческие силы стран-членов СНГ вынуждены обеспечивать охрану русскоговорящего населения и практически не вмешиваются во внутриполитическую борьбу. Временные администрации, пришедшие к власти в центрально-азиатских странах, называемые там - мусульманской Шурой, требуют вывести из их стран коллективные миротворческие войска.

- Какая же это внутриполитическая борьба? - с ужасом вопросила жена отставного кэгэбэшника, - Господи, куда же мы идем? И что с нами будет дальше.

- Туда и идем! - мрачно сказал Шевченко, берясь за хлеб и масло, - К торжеству общечеловеческих ценностей, как любил говаривать этот ме­ченый недоумок!

- А, по-моему, ты просто стрелки на политиков переводишь! Мол, Горба­чев виноват, Ельцин, - начала развивать свою любимую тему заядлая теле­зрительница передачи "Человек и Закон", - А, между тем, все профессиона­лы разбежались по коммерческим фирмам! И потом все удивляются - почему нет элементарного порядка?

- Если это камень в мой огород, - спокойно парировал майор запаса, за­канчивая намазывать маслом кусок белого хлеба, - То ты прекрасно знаешь, что я фактически был уволен из органов в начале 90-х. Что же мне было – в землекопы идти?

- Развели коммерцию! - продолжала ворчать супруга, потрясенная зрели­щем отрубленных номенклатурных голов, - А в стране черт знает что творит­ся!

- Ну, если ты по поводу только что увиденного сюжета по телевизору - то хочу тебе напомнить, что это чужие уже для нас страны! - усмехнулся экс-сотрудник компетентных органов, и тут же в его памяти всплыла яркая картина из недавнего прошлого.

Ночная площадь имени Дзержинского, которой вскоре будет возвращено ее старое название - Лубянка, забитая толпами возбужденных людей. Подъем­ный кран, снимающий с пьедестала бронзовую фигуру Железного Феликса. Рас­терянные лица коллег Шевченко, смешавшихся с толпой зевак, и бессильных помешать крушению символа могущества некогда всесильной организации.

"Все это уже история", - подумал майор запаса, прожевывая кусок хле­ба с маслом и запивая его изрядным глотком хорошего растворимого кофе, - "Умные люди уже тогда понимали, что все эти игры в демократические ре­волюции ни к чему хорошему не приведут. Одно слово - Великая Криминаль­ная Революция, как сказал один известный кинорежиссер. Теперь наш обыва­тель, типа моей горячо любимой женушки, начинает кусать локоток. Да только не укусишь его нынче!"

- Юрочка, ты вроде бы у нас во "Всех звездах" теперь служишь? - донес­ся как будто бы издалека до сознания рефлектирующего экс-чекиста голос его половины.

- М-да, вроде бы, - отозвался он, возвращаясь к реальности, - А что такое?

- По телевизору о вас говорят.

Действительно, на телеэкране мелькали кадры с отрывками из видеоклипов с участием знаменитостей его фирмы - Снежаны Багрий, Ленского-Васи, близкой багриевской подруги Гелики.

- По состоянию на вчерашний день, - бубнил голос диктора в телевизо­ре, - Фирма "Все звезды" со своим еженедельным телешоу опередила капи­тал-шоу "Чудесное предприятие" телекомпании Алексея Пошлецова на два пункта, и возглавила рейтинг передач национального телевидения. Стоит отметить, что "Чудесное предприятие" возглавляла рейтинг телепередач около двух лет. Специалистами и экспертами в области шоу-бизнеса данное событие квалифицируется, как начало коренного передела рынков сбыта в этой деликатной области коммерции. Эти слова подтверждают другие факты последнего времени - уже неделю как работают эфэм-диапазоне и с вчерашнего дня в средневолновом диапазоне коммерческие радиостанции фирмы "Все звезды", транслирующие исключительно исполнителей одноименного телешоу. В ближай­шее время ожидаемо появление звукозаписывающей компании под тем же названием, которая будет заниматься выпуском грамзаписей исключительно вышеупомянутых поп-исполнителей.

- Не представляю вот только, чем ты можешь там заниматься в этой сво­ей фирме по шоу-бизнесу? - внезапно задалась досужим вопросом "бальзаков­ская женщина", - Девок, что ли, на предмет будущих талантов щупаешь, как зоотехник кур?

- Служба безопасности любой фирме требуется, особенно в наше время, -- резонно ответил отставной сотрудник Пятого управления и постарался переменить тему разговора, - Расскажи лучше, как у тебя самой делишки в институте?

- Какие были - такие и остались! - досадливо махнула в ответ рукой супруга, - Только, наверное, скоро еще хуже будет. Денег на исследования не дают, даже зарплату только за апрель месяц обещают выдать. Сидим, ча­евничаем в нашей лаборатории без конца. Даже сами между собой начали на­зывать свое рабочее место - домиком для чайной церемонии. Все, кто смог, давно убежали из нашей шараш-конторы! Ходят слухи, что скоро наш институт приватизируют – нас разгонят, и будет на месте института очередной игорный дом и или офисы на продажу...

- Ладно, Машенька, мне уже пора, - не дослушав до конца женины неуря­дицы, Шевченко встал из-за стола и направился в прихожую, - Спасибо, все было очень вкусно. Дома буду как обычно - к семи вечера.

- Юрочка, сделай мне одолжение, котик, - донеслось ему вслед, - Ты можешь меня на Мясницкую подбросить?

- Так у тебя же ключи от нашей "шестерки", - возразил отставной сот­рудник Пятого управления, натягивая туфли, - Да и ехать мне туда уже не по пути. Тебе чего там надо?

- В чайный магазин зайти, хорошего чаю прикупить. В нашей лаборатории моя очередь его брать подошла.

- Ну, вот, превратили институтскую лабораторию в домик для чайных це­ремоний, а потом сами же удивляются - почему у нас в стране сплошной бардак?! И где былое величие советской науки?! - съехидничал злопамят­ный супруг в отместку о профессионалах из правоохранительных органов, разбе­жавшихся по коммерческим структурам. И был таков, не дожидаясь ответной реакции.

На площадке для стоянки личных автомобилей жильцов его дома, Юрий Леонидович встретил своего соседа по подъезду.

- Привет, Сережа. Это ты вчера пальбу из пистолета поднял? Что, решил потренироваться?

- Так совсем обнаглели угонщики! - начал оправдываться тот, - Знаешь, на всякий случай, решил вчера ночью выйти на балкон. И что ты думаешь - вижу, крутятся у нашей автостоянки. Я им крикнул - ноль внимания, фунт презрения! Тогда я в комнату за пистолетом сгонял, да и ни стрельнул па­ру раз.

- Ну и как, попал? - засмеялся отставной кэгэбэшник бодрым смехом че­ловека, осознающего, что неприятность случилась не с ним, - Лихие ребя­та, как я посмотрю, у вас в уголовном розыске служат!

- Из Макарова с шестнадцатого этажа? - отмахнулся сосед, служивший в МУРе и состоявший там зам. начальника одного из отделов, - Попугал их, только и всего.

- Ну да, моя милиция меня бережет! - еще раз ухмыльнулся неблагодар­ный сосед защитника коллективной стоянки и одним нажатием кнопки дистан­ционного ключа-пульта разблокировал двери своего новенького бежевого "Ауди-А4".

- Это у тебя что - служебный? - осведомился сыскник с непередаваемым подтекстом, - А если бы его угнали вчера? Небось, сегодня бледный вид имел бы и задницу поласкал перед приятной беседой со своими начальниками. Разве нет?

- Так они у нас застрахованы в российско-австрийском совместном предприятии - страховой компании, - снисходительно ответил сотрудник пре­успевающей коммерческой фирмы, устраиваясь за рулем, - Двенадцать процен­тов от максимальной валютной стоимости автомобиля - и все дела. Тебе то­же советую у них застраховаться, не будешь зато по ночам в стрельбе из пистолета тренироваться.

Мотор "Ауди" легко завелся, и счастливый обладатель импортного транс­портного средства покатил к себе на работу, совершенно не отягощенный ночными бдениями по охране своей личной собственности.

Муровец вытащил из кармана обыкновенные металлические ключи и стал открывать свой автомобиль, довольно потрепанный жигуленок четвертой моде­ли, ворчливо бормоча себе под нос:

- Ну, конечно, двенадцать процентов от максимальной валютной стоимос­ти. И все дела!

2

Шевченко медленно ехал вдоль очереди охотников до славы и легких де­нег, посредством счастливого случая при отборе из океана желающих. Каза­лось, что если и впредь эта очередь будет расти такими же темпами, что и количество поп-звезд в его фирме, то им придется менять офис фирмы. Же­лающие уже явно не умещались в переулочке-тупике. "Интересно," - подумал бывший сотрудник Пятого отдела, - "До каких пор мы будем набирать канди­датов в поп-звезды? Так, глядишь, в некое подобие пресловутого ВЛКСМ превратиться можно!" Хотя, если было исходить из целей и задач не менее прес­ловутого проекта "Все звезды", то такая возможность вовсе не исключалась начальниками Юрия Леонидовича. Надо было же что-то взамен утерянных ду­ховных ценностей создавать!

Возникший на дороге гаишник узнал автомобиль экс-майора и посторонил­ся, взяв под козырек.

"Ауди" Шевченко сбросил скорость до минимума, а его водитель недовольно провор­чал:

- Господи, ну какой только мусор к нам не набивается в звезды! Конченые уроды!

Действительно, вид у некоторых кандидатов в отечественные поп-знамени­тости был просто фантастическим. Однако глупышки не знали и не ведали совершенно, что их сногсшибательный имидж не самый главный критерий при конкурсном отборе. Зато об этом хорошо знал Юрий Леонидович Шевченко, ко­торого очень раздражали эти занимавшие по мере приближения к особняку фирмы почти всю ширину проезжей части дороги соискатели. Они стояли, сидели на корточках и даже лежали на плащ-палатках, расстеленных прямо на асфальте. В моменты особого раздражения кандидаты в поп-звезды казались экс-майору просто кучами неубранного хлама.

Возле раздвижных металлических ворот, венчавших ограду вокруг офиса "Всех звезд", шевченковский "Ауди" остановился. И сразу же возле автомо­биля появился плечистый молодой человек в светлом костюме. Шевченко предъявил ему свой личный пропуск. Хотя охранник отлично знал владельца "Ауди", он внимательно проверил предъявленный ему документ. "Что значит наша школа!" - одобрительно подумал о бдительном страже ветеран невиди­мого фронта, - "Пропуск может быть просрочен или попросту аннулирован. Личное знакомство здесь играет роль второстепенную».

Плечистый охранник подал знак, ворота открылись, и Юрий Леонидович въехал на территорию фирмы «Все звезды».

Через минут пять Шевченко уже находил­ся в своем служебном кабинете. Здесь он не спеша начал готовиться к пред­стоящему рабочему дню - включил компьютер, отыскал нужный файл, из сей­фа, стоявшего в углу кабинета, вынул нужное ему для работы личное дело в стандартной синей пластиковой папке. В общем, все как обычно.

Практически сразу по окончанию подготовительных мероприятий, в дверь служебного кабинета бывшего офицера Пятого управления вежливо постучали.

Хозяин кабинета деловито взглянул на часы - было ровно десять часов утра.

- Ну, хоть время по ним проверяй, - довольно промурлыкал он себе под нос и громко добавил, - Входите!

Дверь отворилась и в помещение почтительно вошел поп-певец Ленский--Вася.

- Доброе утро, Юрий Леонидович!

- Доброе, Василек! - радушно улыбнулся Шевченко, - Проходи, пожалуйста, присаживайся.

Двигался юноша под стать своему голубому прикиду, женственно-жеманно. Будто бы не был он молодым мужчиной довольно внушительной комплекции, а ощущал себя воспитанницей присноязычного Смольнинского института благородных девиц. Между тем, отечественная поп-знаменитость с явными замашками конченного трансвестита деликатно упокоила свой блудливый зад на стуле, находившимся перед рабочим столом экс-майора КГБ, и изобразила на своей слегка намакияженной физиономии почтительное внимание.

- Ну, расскажи нам Василий, как нынче на Руси Ленским живется, как их Татьяны к Онегиным больше не уходят? - благодушно прогудел Шевченко, которому навязчиво хотелось называть своего посетителя Василисой, да и вопрос ему задать несколько другой.

- Вы все шутите, Юрий Леонидович! - жеманно сделал ручкой отечествен­ный поп-идол, - В творческом плане у меня все в порядке, и в отношениях с моими поклонниками тоже проблем никаких нет - они меня обожают. Но вот в личном плане...

Вася-Ленский горестно потупился.

- …В личном плане мне очень тяжело.

- Судьба всякого большого артиста тяжела, - успокаивал мятущуюся ду­шу педераста хозяин кабинета, делая какие-то пометки в личном деле Ленс­кого-Васи, а затем, перенося их на клавиши компьютера, - Контакты недоз­воленные были? Или, может быть, ты письма дестабилизирующие получил где-нибудь на стороне?

- Нет, что вы! Обо всех своих контактах я вам обязательно рассказываю, да и не было у меня за последнее время никаких новых знакомств! - начал горячо оправдываться "большой артист", прижав холеные ручки к своей груди, украшенной большим белым бантом, - А на письма к нам отвечает отдел писем, я это знаю. И делается это для нашего же блага!

- Вот и хорошо! - подытожил Шевченко и захлопнул личное дело Ленско­го, - Следующая наша встреча с тобой состоится ровно через неделю, как обычно.

А следующей посетительницей кабинета Юрия Леонидовича была Гелика. Близкая подруж­ка Багрий двигалась по-мужски уверенно и основательно, всем своим поведением подчеркивая, что вы явно имеете дело не со слабохарактерной фифочкой с ранимой душой.

- Здравствуй, Гелика, - первым приветствовал "девушку с характером" отставной кэгэбэшник, отображая на лице умеренную радость от плановой встречи с очередной своей подопечной поп-звездой. Мысленно же он с омерзением отметил, - "Ну, чистой воды кобел⁴ зоновский!"

- Добрый день, - хмуро буркнула в ответ поп-дива, и, не успев устроиться на стуле, где до нее сидел Ленский-Вася, полезла в сумочку за сигаре­тами.

- Здесь не курят! - нахмурил брови Шевченко и перешел к выполнению служебных обязанностей, - Происшествия, проблемы? Как у тебя прошла эта неделя?

- За прошедшую неделю у меня возникла огромная проблема! - неожиданно для собеседника нарушила привычный ход собеседования девушка с ухватками мальчика, - Моя девушка мне изменяет, и я не знаю, что мне с этим делать. Помогите, пожалуйста!

- То есть, ты имеешь в виду Снежану Багрий? - удивленно поднял голову от бумаг хозяин кабинета, - Она что - нашла себе другую девушку и не хо­чет больше поддерживать с тобой отношения?

- Нет, к сожалению. Она ведет себя вообще очень непонятно! - поп-звез­да нервно вертела в руках сигаретную пачку, - Сначала ее видели в "Римини" с мужчиной, а теперь этот мужик поселился у нее на квартире. Можете себе это представить!

- Да, проблема, - согласился бывший босс Пошлецова, пряча на лице улыбку, и пробежался пальцами по клавиатуре компьютера, - Завтра у Багрий плановый репетиционный день. Я дам указание ее оператору-репетитору поговорить с ней на эту тему. Тебя устроит такая моя реакция на твою проблему?

- Спасибо, Юрий Леонидович, - поблагодарила отвергнутая багриевская пассия, - Давайте попробуем ваши меры. Однако, хорошо бы, если с ней, как можно строже поговорили!

На рабочем столе зазвонил телефон, и Шевченко, не прерывая разговора с посетительницей, снял трубку.

- Юрий Леонидович! - раздался в трубке начальственный баритон, - Зайди ко мне сейчас, есть важный разговор!

- Есть! - по старой привычке отозвался старый службист и возвратил телефонную трубку на место, - Ладно, обещаю, поговорим серьезно. В остальном как у тебя? Если есть проблемы, то подожди меня минут двад­цать, я вернусь, и мы с ними разберемся.

- В остальном все у меня просто отлично! - твердо заявила Гелика, - Проблем и нарушений нет!

- Вот и чудно! - поднялся из-за рабочего стола хозяин кабинета, - Жду тебя через неделю.

- Разрешите, Вадим Вадимович? - на всякий случай спросил Шевченко, входя в кабинет начальства, - Вы меня вызывали?

- Заходи, не стесняйся, - кивнул лысый крупногабаритный мужчина лет пятидесяти, бывший начальником службы безопасности фирмы "Все звезды", и глазами показал на стул возле своего рабочего стола, - Разговор у нас серьезным будет.

Майор запаса занял указанную ему позицию и почтительно замер, сохра­няя, впрочем, повышенный уровень душевного и интеллектуального потенци­ала. Поди, знай, что на уме у руководства! Единственно, что успокаивало Шевченко - явных проколов и упущений он за собой не чувствовал.

- Знаешь, Леонидыч, - задушевно начал глава службы безопасности, - Я вот этого момента все время от самого начала нашей работы ждал. Ведь нас сю­да не штаны просиживать взяли!

"Ты гляди, Леонидычем кличет!" - удивленно промелькнуло в голове у подчиненного, - "Значит, не во мне дело! Хотя, наверное, что-то на самом де­ле очень серьезное произошло».

- Конечно, до этого дня все у нас как по маслу катилось, - вел свое непосредственный начальник экс-майора, - Поскольку приняли нас поначалу за придурковатых меценатов. Но по мере увеличения рейтинга нашей попу­лярности, видимо, решили взяться за нас всерьез. Теперь, похоже, и нам предсто­ит с тобой серьезно потрудиться.

"Нас, нам - как ты сроднился с фирмой, однако!" - непочтительно поду­мал Шевченко, сохраняя на физиономии заинтересованность и внимание, - Да нас с тобой в этой конторе вроде псов цепных держат! А церберов редко кто любит и уважает!"

- Короче, - решил закругляться начальник службы безопасности и пере­шел к самому главному, - Неделю назад Антимонопольный комитет и думский подкомитет по электронным средствам информации получили полный список учредителей фирмы "Все звезды".

- Но это же совсекретные сведения! - удивился бывший сотрудник Пятого управления, но ту же поправился, - Я имел в виду - коммерческая тайна, охраняемая законом.

- Вот тебе и коммерческая тайна! - брезгливо отозвался лысый, - Когда кому-то очень надо, все этими демократическими фиговыми листками с успе­хом подтираются, да еще в твой карман норовят положить вместо мусорной корзины!

Он досадливо махнул рукой и продолжил свой монолог уже директивным тоном:

- Придется тебе съездить на место бывшей службы и поработать с опера­тивными материалами. Надо точно выяснить, кому понадобилось эти сведения, чтобы попробовать предугадать их следующие шаги. И вообще, нам надо не вслепую работать, лишь только тогда мы сумеем разобраться в конечных це­лях этих чрезмерно любопытных субъектов. Согласие Пятого управления уже получено, все-таки как ни как наши учредители.

- Задача понятна, - по старой привычке произнес отставной чекист, - Разрешите приступить к выполнению немедленно?

Начальник службы безопасности секунду-другую помолчал и неожиданно по­интересовался:

- Ну, а с твоей стороны никаких тревожных сигналов или чэпэ необычных не было?

- Да, в общем, все нормально до последнего времени было, - медленно произнес Шевченко, но потом вспомнил, - Хотя один необычный сигнал посту­пил. Одна из наших звезд, Снежана Багрий, вышла из имидж-модели, мальчи­ками заинтересовалась.

- Мальчиками, говоришь. Не нравятся мне такие совпадения! - озабочен­но покачало плешивой головой начальство, - Выход из имидж-модели - это не пустяк!

3

Массивные металлические ворота на фронтоне одного из зданий комплек­са ФСБ на Лубяной площади, подвывая электроприводом, неторопливо откры­лись. "Ауди" Шевченко немного проехал и вновь остановился. Впереди были еще одни ворота. Между тем, первые вернулись на свое обычное место, и автомобиль бывшего сотрудника Пятого управления оказался блокированным на небольшой площадке-накопителе между воротами. Откуда-то сбоку подошел молчаливый прапорщик с темно-синими чекистскими петлицами, взял протянутый визитером пропуск и вернулся обратно. Через некоторое время откры­лись и вторые ворота, после чего Шевченко въехал во внутренний двор зда­ний ФСБ. Он неожиданно подумал, что если бы кто-нибудь рассказал ему лет двадцать назад о том, что ему придется приехать сюда как представителю коммерческой службы да еще "верхом" на "вражеском автомобиле", то он бы серьезно посоветовал этому человеку обратиться к психиатру. А, может быть, и лично занялся его "идеологическим лечением"!

Еще несколько формальностей и посланец шефа службы безопасности фир­мы "Все звезды" оказался, наконец, в нужном ему месте.

- Сколько лет, сколько зим! Юра, тебя ли я это вижу?! - встретил быв­шего сослуживца в "нужном месте" майор Симонов, начинавший еще молодень­ким лейтенантом под непосредственным началом тогда еще капитана Шевчен­ко, - Значит, не можете без нашей помощи, бизнесмены?!

- Здорово, Петя, - радушно улыбался в ответ Юрий Леонидович, доволь­ный тем обстоятельством, что для работы с ним выделили его хорошего зна­комого, - Ого, вот что я вижу?! Уже майора получил? Растешь, брат, рас­тешь!

Дружеский разговор двух бывших сослуживцев происходил в небольшой комнате, в которой отсутствовали окна, и основными предметами меблиров­ки служили рабочий стол, оснащенный персональным компьютером, да пара-тройка стульев.

- Стало быть, это и есть пресловутые закрома, полные компромата на власть предержащих? - не без некоторого любопытства осведомился Шевчен­ко, с юмором взирая на нехитрый интерьер служебного помещения, - Что-то обстановочка здесь уж больно сиротская!

- Ну, во-первых, не компромат, а всего лишь некоторые факты на тему неблаговидного поведения народных избранников, - возразил Симонов степенно, - Видишь ли, время сейчас такое, что еще абсолютно неизвестно, кто верх возьмет во всей этой кутерьме. Наше же ремесло тебе хорошо известно – все видеть и фиксировать.

- Но, пока, вы это свое знание поглубже прячете, - ухмыльнулся визи­тер, - Это прямо не служебное помещение, а информационный тайник! Пещера Али-бабы и сорока разбойников. Многие из наших политиков просто спят и видят во снах эту комнатку.

- В общем, так оно и есть, - согласился действующий сотрудник Пятого управления, жестом предлагая своему подопечному устраиваться поближе к экрану компьютерного монитора, - Кого зря в эту комнатку не пускают, это точно!

Они устроились на стульях подле компьютера. Симонов включил его, и за­бегал пальцами по клавиатуре вводного устройства.

- С чего начнем?

- С самого интересного - кто лично инициировал запрос об учредителях фирмы "Все звезды"?

Несколько манипуляций с клавиатурой, и майор ФСБ прочитал с экрана мо­нитора:

- Совместный запрос Антимонопольного комитета и думского подкомитета по электронным средствам массовой информации. Конкретно - начальник от­дела информационного рынка Антимонопольного комитета, некто Филатов С.Е., и член думского подкомитета по электронным средствам массовой информации - Перестройкин И.И.

- Понятно. Как любят выражаться в подобных случаях артиллеристы - взя­ли в вилку, - задумчиво молвил представитель фирмы "Все звезды", - Из этой сладкой парочки, наверняка, основным есть - Перестройкин И.И.?

- Похоже на то.

- Что на него у вас есть?

- Много чего. Человек находится в законодательных органах с самого начала отечественного парламентаризма. Желаете полюбопытствовать его достижениями?

- Сделайте одолжение.

Симонов бойко застучал по клавиатуре, и мгновением позже на мониторе появилась большая фотография Ивана Ивановича, по периферии которой тес­нились несколько графических квадратиков с какими-то текстами внутри и соединявшимися между собой пунктирными линиями.

- Пожалуйста. Связи с воротилами шоу-бизнеса, контакты на телевидении правоохранительные структуры, госчиновники высокого ранга, криминальные структуры. С чего начнем?

- Давай шоу-бизнес, - попросил бывшего коллегу Шевченко, - На данный момент этот сектор меня больше всего интересует.

Экран монитора мигнул, и на нем появились три большие фотографии с такими же, как и у Ивана Ивановича, графическими квадратиками по перифе­рии.

- Вот они, красавцы: Латошкин, Ханин, Григорянц. Вся элита шоу-бизне­са, ее слава и краса.

- Ханин? - удивленно поднял брови бывший дознаватель по делу о рок-опере "Владимир Ильич Ленин - суперстар", - Где-то я с ним встре­чался. Только не могу сразу припомнить - где?

- Не отвлекайся, потом вспомнишь.

- Нет, уж. Давай-ка мне более полную информацию на этого делягу - сдается мне, что он должен быть крепко повязан с Перестройкиным И.И. Что-нибудь посерьезнее банальных взяток или предоставления проплаченных круизных путевок!

- Хозяин-барин! - индифферентно пожал плечами майор и заработал над клавиатурой.

Через пару секунд на экране появилась большая фотография Большого Па­пы и сопроводительный текст к ней.

- Ханин Виталий Семенович, - приступил к чтению сопроводительного текста Симонов, - Родился 21 апреля 1959 года...

- Погоди-погоди, - остановил его Шевченко, - Вот, что мне особенно интересно. В 1985 году был осужден за спекуляцию в особо крупном размере к восьми годам заключения в исправительно-трудовом лагере строгого режи­ма. Вместе с тем, подозревался в злостной антисоветской деятельности, вы­разившейся в пособничестве...

Юрий Леонидович прекратил читать и откинулся на спинку стула, удовлет­воренно вздохнув.

- Он, голубчик, он! Это я помог ему максимально накрутить срочек по в общем-то пустяковому дельцу. Начал передо мной, фарцовня задрипанная, путевого уголовника разыгрывать, чуть ли не вора в законе! Ну, и получил, соответственно заслугам!

Действующий сотрудник Пятого управления мысленно улыбнулся, наблюдая за своим старшим товарищем по оружию. Теперь Ханин не "фарцовня задрипанная", а уважаемый член общества, несущий культуру в массы, как говарива­ли в те времена, когда его решили перевоспитывать при помощи подневольно­го труда.

- Только отсидел твой крестничек всего четыре года, - попытался испор­тить удовлетворение от чувства исполненного долга Симонов, - Условно-досрочное освобождение!

- Как это?! - буквально подпрыгнул на стуле нераскаявшийся гонитель будущего столпа отечественной поп-культуры, - У него же в деле специаль­ная пометка была - никаких "скащух"! Я сам за этим делом проследил - лич­но постарался!

- И помог ему в этом человеколюбивом начинании, кто бы ты думал? - со­общил обескураженному представителю фирмы "Все звезды" действующий сотрудник Пятого управления, пригля­девшись повнимательнее к компьютерной "сопроводиловке", - Правильно, он. Наш герой - Иван Иванович Перестройкин. Ну и нюх у тебя, Юрий Леонидович!

Действительно, это покрепче будет банного сеанса с продажными красавицами. Такие вещи не забываются просто так!

Шевченко машинально приблизил лицо к экрану компьютерного монитора и лично убедился в правоте напарника по электронному расследованию. После чего заявил небрежным тоном:

- За что и ценит начальство. Ну, если у них такая крепкая дружба, то давай их и дальше уже в парочке разрабатывать.

- Кстати, а он у нас уже находится в оперативной разработке, сей дея­тель культуры и искусства, - неожиданно объявил майор, еще немного покол­довав над клавиатурой, - Вот здесь, посмотри. Активное противодействие электронным средствам слежения при помощи суперсовременной техники. По-моему, весьма существенный повод для начала оперативного мероприятия. А само мероприятие-то, высший пилотаж! Вот уж, действительно, человека губят его же слабости!

- Раньше говорили - моральная нечистоплотность, а еще раньше - грехи, - заметил Юрий Леонидович, прочитав указанный ему фрагмент компьютерного текста и сально ухмыльнувшись, - При мне таких мероприятий еще не исполь­зовали!

- Растем, - скромно ответил Симонов и задал, наконец, вопрос, вертевший­ся у него на языке все время их совместной работы в "пещере Али-бабы и сорока разбойников", - Вот только я не могу в толк взять, что вы так на фирме своей всполошились из-за этого несчастного запроса?

- Коммерческая тайна, - с деланным сожалением пожал плечами экс-чекист и добавил, - В демократическом обществе, к построению коего мы столь упор­но, как, впрочем, безуспешно стремимся, она значит не меньше государст­венной!