Стабфонд начинает работать на чужого дядю

На прошлой неделе Центробанк и Федеральное казначейство все-таки подписали договор банковского счета по учету средств Стабфонда в иностранной валюте. То есть, рублевые средства Стабфонда должны будут конвертированы в следующие виды валют: 45% в доллары США, 45% в евро, 10% в британские фунты стерлингов. Делается все это ради реализации излюбленной темы министра финансов РФ Кудрина, который считает, что лучше всего рублевые средства Стабфонда сохраняются в иностранных деньгах. А для увеличения и преумножения Стабфонда министр Кудрин предлагает их вкладывать в ценные бумаги иностранных эмитентов, имеющие рейтинг «ААА». То есть, в ценные госбумаги США, Великобритании и некоторых других стран ЕС. Особо подчеркивается, что в дальнейшем средства Стабфонда будут инвестироваться и в другие активы. Вот на этом стоит остановиться поподробнее.

Дело в том, что уровень доходности по ценным бумагам Госказначейства США составляет на сегодняшний день 5,25% годовых, британские госбумаги приносят и того меньше – 4%, а ценные госбумаги стран ЕС и того меньше. Мы уже писали ранее, что вместо скромного, но достойного приумножения средств Стабфонда, мы на самом деле теряем ежегодно чуть ли не пятую часть этих самых средств. Поскольку ежегодное укрепление рубля относительно тех же американского доллара, британского фунта и евро составляет порядка 14%. Плюс инфляционное обесценивание самого российского рубля, которое составило в прошлом году 10,8%, округленно 11%. То есть, на самом деле, вложив в ценные бумаги иностранного эмитента в начале года определенную сумму в рублях, которые мы потом конвертировали в иностранную валюту (потери от конвертации мы даже не учитываем), мы теряем в конце года до 20% от начальной суммы (14% укрепления рубля + 11% инфляции = 25% - 5% дохода от ценных бумаг = искомые 20%).

Или, для наглядного примера, представим, что ведомство Кудрина приобрело в начале 2003 года на 100 миллиардов рублей ценных бумаг Госказначейства США. Курс доллара к рублю в начале 2003 года составлял 31,88 рублей за доллар. При конвертации мы получили порядка 3, 13 миллиард долларов, на которые и были приобретены те самые ценные бумаги. В начале 2004 года курс доллара к рубля уже составлял рублей за доллар. Или рублевая составляющая нашего пакета ценных бумаг уже составляла – 3,13 миллиард долларов + 31 миллион долларов (выплаты по доходу с этих ценных бумаг, при тогдашнему 1% годовых) = 3,161 миллион долларов х 29,46 рублей за доллар = 93123 миллиард рублей.

Иначе говоря, через год вместо 101 миллиард рублей. (с учетом тогдашнего 1% дохода по ценным бумагам Госказначейства США) мы на самом деле имели уже чуть больше 93 миллиард рублей. Да еще надо учитывать, что покупательная способность этой суммы снизилась на 14% (показатель тогдашней инфляции), и в конечном итоге вместо 100 миллиард рублей мы уже располагали (93123 миллиард рублей х 86% = 80075 миллиард рублей), или чуть больше 80 миллиард рублей. Что и требовалось доказать.

Председатель Совета министров РФ Фрадков, пытаясь хоть как-то скомпенсировать провальные «гешефты» своего министра Кудрина, предложил вкладывать конвертируемые рублевые средства Стабфонда в коммерческие ценные бумаги – акции, облигации доходность которых в несколько раз выше, чем у государственных ценных бумаг. Но вот тут Кудрин достаточно справедливо возражал, что и надежность коммерческих ценных бумаг гораздо ниже по сравнению с государственными ценными бумагами. Поэтому было принято компромиссное решение распределения средств Стабфонда между госбумагами и коммерческими бумагами.

К тому же для управления пакетом ценных бумаг, и особенно коммерческих, нужно создавать большую управляющую компанию, с очень приличным фондом заработной платы. Например, Норвегия, пошедшая по аналогичному пути, имеет даже несколько управляющих компаний. Резюмируя все вышеизложенное, можно переиначить заголовок достаточно оптимистичной статьи одной российской газеты, посвященной этому самому Стабфонду, «Стабфонд выходит на работу». Более объективно могло бы звучать – «Стабфонд за гроши начинает работать на чужого дядю».